Ржавая Хонда (сборник)

Яценко Владимир

Усатый чекист снял трубку.

«Но если Вилорику вернуть, то она расскажет о нашей ночной встрече. Связь с врагом: измена не жене – Родине».

– Это вас, – сказал Усатый, – товарищ Второй на проводе.

Роман взял трубку:

– У аппарата.

– Привет, Белов, – добродушно рявкнуло в ухо, – говорят, от тебя девушка сбежала?

– Есть такое.

– Думаю, не стоит её удерживать. Ты понял меня, инструктор?

– «Коммунизм – это когда Партия знает, а комсомол может».

– Вот и хорошо. Твой

дирижабль к вылету готов. Ещё есть пожелания?

– Прикажите особистам крайкома отчёт по Мартовой отправить в аэропорт моему помощнику, Людвигу Вейценбауму.

– Сделаю. Я вот что думаю, Белов. Подвижников, конечно, постарайся вернуть, но не усердствуй. Если до Карпат не догонишь – их собьют со спутника. Наш МИД уже связался с американскими товарищами. Обещали содействие.

– Насколько я разобрался в ситуации, Иван Афанасьевич, они хотят поднять крышку реактора киевской атомной станции за секунду до взрыва. По плану Шварцмайера, это предотвратит киевскую трагедию. Они нарочно оставляют улики, чтобы мы знали, зачем они это делают, и не вмешивались. Если у них получится – спасём Украину и Белоруссию… сотни миллионов людей.

– Планы у нас принимает Партия, а не шварцмайеры, – веско заметил Второй. – Поднятие крышки реактора в материалах Съезда не значится.

– Тогда, может, и не гнаться? Пока они на радаре, шарахнуть ракетой и мать его…

– Я те шарахну! – добродушно прогудел Второй. – А с халифом кто объясняться будет? Они до сих пор не ответили, есть ли на борту захваченного дирижабля кораноиды. Или забыл, что случилось с нашей делегацией в Израиле после того, как мы их самолёт по ошибке сбили? Сколько у тебя было по истории КПСС?

По барабанным наукам у Романа были пятёрки. Наверное, поэтому он не ответил.

* * *

Предстартовая суета немного отвлекла Романа от мрачных предчувствий. Он подписывал бумаги, принимал рапорты, отдавал распоряжения…

Потом всё как-то успокоилось, и Роман вдруг понял, что они уже давно летят. За стеклом иллюминатора до горизонта тянулась тусклая серая равнина, густо поросшая зелёными кляксами. Заросли кустарника с высоты полёта неприятно напомнили картины далёкого детства: забитая лошадь и обширные лишаи по коричневому, ещё влажному от пота боку.

Нахлынувшие воспоминания усиливали тревогу и вызывали противное ощущение плохо подвешенного желудка.

Людвиг придвинулся ближе и участливо спросил:

– Тошнит?

Роман хотел отшутиться, но вдруг понял, что его действительно тошнит, а потому стиснул зубы и промолчал.

– Пойдём-ка наверх, инструктор, – предложил Людвиг. – На верхней палубе смотровая площадка и неплохой буфет. Обед – лучшее лекарство от морской болезни.

Роман благодарно кивнул.

Они долго шли коридорами, потом столько же поднимались по узкой винтовой лестнице. На верхней палубе царили тишина и удивительный

простор. Пространство оглушало. Роману стало легче дышать, у него будто открылись глаза.

– Ну как, командир? – спросил Людвиг.

– Порядок, – кивнул Роман, вглядываясь в отвислые животы облаков, стремительно обгоняющих дирижабль. – Почему судно не поднимут выше? Скорость ветра над нами намного больше, и направление правильное.

– Оптимальная высота. Капитан боится атмосферного электричества. Так что подвижников догоним за Карпатами, не раньше. Понять не могу: зачем эти догонялки? Почему бы просто не подождать, пока они не покажутся на экранах радаров цивилизованных территорий?

Роман прищурился, вглядываясь в светлый лик помощника.

– Всё остальное понятно?

– Не всё, – насупился Людвиг, – я не понял, как уроды обманули полиграф.

– Уроды не обманывали. К моменту допроса никто из них памятник не валил.

– Тогда почему убегают?

– Потому что они его повалили. Только не позавчера вечером, а сегодня утром. Вот как Мартова привезла их к памятнику, так они его и повалили.

Людвиг покачал головой:

– Не понимаю.

– Психоэнергию подвижников Мартова забрасывает в прошлое, – пояснил Роман. – Так что валили вождя они сегодня, а упал он позавчера.

– Она же заворг! Разве уродов пускают на руководящие должности?

– Пряталась, – процедил Роман, – в младенчестве дважды засветилась, а потом, видать, родители одумались и под присягой заявили, что дочь потеряла экстрасенсорику в шестилетнем возрасте.

– И куда они летят? – растерянно спросил Людвиг.

– В Киев, – раздражённый непривычной тупостью помощника, ответил Роман, – Хотят поднять крышку энергоблока перед взрывом атомной станции. Крышка весила две тысячи тонн, и называлась она – «Елена». Теперь понял?

– Нет, – признался Людвиг. – Даже если они могут в прошлом поднимать тяжести, зачем им это делать? И почему думают, что, если поднять крышку, взрыва не будет?

– Поймаем – узнаем. Спросишь у Шварцмайера. Не знаю я «почему».

Роман боялся, что Людвиг продолжит задавать вопросы. И среди них окажутся такие, на которые ответить будет невозможно. Например: «Как Вилорика узнала, кого среди ночи везти к монументу?» или «Откуда Вилорике было знать, что Нодель и Шварцмайер не откажут?».

Но вместо вопросов Людвиг уставился в панорамное окно смотровой площадки и задумался, глядя на проплывающие внизу горы.

– Ты завтрак обещал, – напомнил Роман.

– Разве? – улыбнулся Людвиг. – Мне казалось, обед.

– Есть разница?

Помощник бойко вскочил на ноги и распахнул дверцу холодильника.

– Блинчики с мясом, сметана, оливье… – перечислял помощник. – Сок или чай, инструктор?

– И пиво!

– Здесь только «Жигулёвское», – виновато уточнил Людвиг.