Ржавая Хонда (сборник)
Шрифт:
Это две разные группы, которые ничего не знали друг о друге!
Дружинники позвали монстров, чтобы занять место конвоя. Их интересовали только склады. А на складах – древоружие. Если Гильдия действительно покрывает нелегальный оборот оружия, то дружинники, независимо от ментов и эсэсовцев, решили внедриться в фандровую экспедицию. Отсюда все нестыковки и недоразумения!
Тогда Рыжий со своим приятелем – боковая припёка. Парни мешали дружинникам, поэтому Булыга и пытался от них избавиться. Только Рыжий оказался шустрее и сумел отравить оппонента первым.
Пек дотянулся до бурдюка со слабым,
Купцу казалось, что он сделал важное открытие. Фандр умирал или уже умер. Но таковы правила: имеющий начало всегда примет конец.
Забавно. Эти слова прозвучали в первой лекции Кузьмы Шепитько. Тогда он рассказывал о мечнике Фандоре, который по неосторожности свалился в озеро из сверкающей пыли. Товарищи быстро подоспели на выручку, вытащили мечника на безопасное место, но каково было их удивление, когда по команде «оправиться» Фандор не смог снять штаны, а перед отбоем не сумел снять и рубашку. Все попытки стащить с него одежду или разрезать её не увенчались успехом. Так родилось понятие фандр – скафандр человечества и проклятие мечника Фандора. Отправлять естественные надобности и мыться он как-то приспособился. А вот детьми так и не обзавёлся. Мало кто помнил о таких подробностях. Важным казалось другое: мельчайшая пудра, забиваясь в пряжу, заполняла микрощели в переплетении нитей и наделяла ткани сказочными, волшебными свойствами. И это была заметная помощь Природы в выживании человеческой расы. Жаль, кончилась эта помощь. Что ж. Будет другая.
На то и человек, чтобы приспособиться.
А если не приспособился, то какой же это человек?
3. ДАНИЛА ХОЛОДНЯК
Камера переноса выводила в «обезьянник»: прутья чуть тоньше моей руки, а в ячейку не просунешь голову. За решёткой – четвёрка ментов в полной полевой экипировке: тренч-фандр, шляпа, очки и респиратор. Удивило, что у одного в руках был лук с натянутой тетивой. «Зачем ему лук и стрелы, если у других – лучемёты?»
На мои радостные возгласы: «Зёмы, привет, за содружество земуправ» – ответили спокойно, буднично и по-деловому:
– Руки сквозь прутья, ноги шире плеч.
Голос под респиратором звучал хоть и глухо, но с воодушевлением и подъёмом, в нём слышалась радость человека, едва не уснувшего на длинной нудной вахте. А я припомнил регламент карантина и решил не спорить: положил питерский вещмешок на пол и просунул руки сквозь прутья.
– В одну ячейку руки! – заволновался мент.
В самом деле. Если между скованными руками окажется прут, я не смогу отойти от решётки. Покорно выполнив распоряжение, я вдруг понял, зачем лук и стрелы. Скажем, если бы в клетку попал Рыжий, депа с два он бы понял угрозу лучемётами. Другое дело – стрела, направленная в голову.
Додумать не получилось. На голову набросили мешок, остро пахнущий эфиром. Сразу же понял, к чему дело идёт, но дёрнуться не успел, потому что в следующую секунду стало всё равно…
…Пришёл в себя на твёрдой кушетке. На шее, запястьях и щиколотках – широкие
– Имя, звание, округ?
– Калуга, старшина дружины, Данила, – отвечаю чётко и в обратной последовательности, как учили.
Это шифр у нас такой. На предмет отделения своего от чужого. Там, впереди, ещё несколько подобных заморочек будет. И лучше бы ничего не напутать.
– Начальник, объект, связист?
– Купченко Иван. Мутный Пек. Сальтан Жора Ибрагимович.
– Рюкзак?
– С купцом был конвой из Питера. Рюкзак мне передал Купченко в качестве вещдока.
– Сколько пробыл в Поле?
– Пятнадцать отбоев, но точно не считал. Жарко было.
– С кем вышел из Калуги?
– С Булыгой. Геройски погиб. Пенсию бы семье…
– Что с питерцами?
– Полегли в схватке с химерами. Не сумели приспособиться к нашей фауне.
– Кто сейчас с купцом?
– Двое оборванцев, подобрали неподалеку от Брянска. Две девки – купеческие жёны. Иван Купченко. Отказался от Перехода. Сказал, будет ещё станции искать… План у него.
– Округ, звание, имя?
– Данила, старшина дружины, Калуга…
Второй круг вопросов ничуть не смущает. За ним последуют третий и четвёртый. А потом доведут до полуобморочного состояния и будут допрашивать через подсознание. И обязательно сопоставят: о чём умолчал в трезвом уме и что выболтал под дармовым угаром.
«С чего начинается Родина? С досмотра в твоём чердаке…»
Такое впечатление, что не домой вернулся, а в лапы контрразведки попал.
Впрочем, контрразведка и есть. Тем более что инфа убойная. Конец радости – вот как моя история называется. И «убойность» следует понимать буквально: теперь меня проще убить, чем допустить несанкционированную утечку информации. Пресечь распространение слухов, если кто не понял. Как-то не подумал я о таком обороте. Не видать мне Тамилки. И это правильно. Карантин – не потому, что зараза воздушнокапельным путём. А потому, что опасность для общества: изо рта в уши.
Сомнительное какое-то «счастье». С душком…
И Купченко хорош! Мог бы и предупредить или намекнуть как-то. Впрочем, нет, не мог. Мент! У них вместо сердца вторые мозги приспособлены. Делают то, что нужно, а не то, что хочется.
О!
Кажись, вторая фаза пошла: мне таки дали прикурить… в смысле сунули какой-то дряни понюхать. Чего спрашивают не слышу. Только колокол: «бум-бум-бум». И мои ответы: «дзинь-дзинь-дзинь».
Щас моё подсознание трусить будут. Щас оно всё про меня расскажет. Обидно, конечно. Что за дела? Как жрать, то вместе, а стучать врозь?
Кажется, хохлами интересуются. Казарма! Большая-большая казарма. Свинарники-телятники, птичники-крольчатники… широкоплечие, подтянутые ребята работают, где поставит старший наряда. Копают, сеют и жнут. Для себя стараются. Чтоб не умереть с голоду. Семья без кормильца. Нужно позаботиться о семье Булыги. Пенсия…
Хохлы. Всё по-военному, по приказу, как один организм.
Много. Очень много. Наверное, тысяча. А может, и десять тысяч.
Нет. Детей не видел. Женщины есть. Мало. У Булыги осталась жена. И детишки, наверное, есть. Требуют заботы…