Ржавая Хонда (сборник)
Шрифт:
Так и полетели. Рыжий время от времени к инкубаторам бегал, здоровьем интересовался. Дружинники долго шушукались, а как Переход увидели, так и чухнули. Рыжий только ручкой им вслед помахал и неприличным словом напутствовал. Но они так торопились, что не обернулись, наверняка не услышали.
А потом я проголодался. И пить захотелось. А Рыжий только посмеялся: «Терпи, – говорит, – помнишь, что Ленка сказала: пустыня после Кролевца начинается. А до Кролевца где-то купца отыщем. Купец – это сейчас наше главное и основное!»
Купца-то мы
А что, если у него еда в сумках?
Лошадь Пека трубно заржала, ударила копытами по булыжнику и попятилась, как будто эта мысль прочиталась у меня на лице.
«Подумаешь! – сказал я себе. – Ещё немного потерплю. Какая разница: сытым умирать или на голодный желудок? Голодным, точняк, лучше. Одним мучением меньше».
И лучшее из всех возможных в моём положении занятий – это попросить прощения у Создателя за жизнь свою бестолковую. Потому что бездарно я жизнью своей распорядился. Глупо и бессмысленно…
За спиной послышался шорох. Я обернулся. Вскочил на ноги.
– Не шуми, – попросил Иван.
– Не буду, – пообещал я.
Я чувствовал такую благодарность к этому человеку, какой не испытывал даже при прощании с дядей Хаемом, когда он без просьб и уговоров решил вернуться в ад, чтобы спасти мою родню. Ещё бы: на этот раз в ад вернулись за мной!
Иван посмотрел на лошадь и опасливо покосился на буксир.
– Как думаешь, они скоро оттуда выйдут? – спросил дружинник.
Какие же всё-таки люди разные! Данила сбежал, а этот остался. Не иначе как за Рыжим вернулся. Не смог уйти, не отомстив за товарищей.
– Скоро, – сказал я, усаживаясь на землю. – И поэтому ты меня выслушай, а что делать – решай сам. Как купец выйдет, я предложу ему пересечь Руину. Купец родом из Люблина. Вернуться на родину – его главная мечта. Вприпрыжку согласится. А тебе главное и основное – никаких резких движений. Считай, что у него секретное оружие.
– Какое?
– Секретное, – с вызовом повторил я. – Если скажу – выдашь себя с головой. И он нас прикончит.
– А Рыжий?
– Рыжему я предложу вернуться через Переход в Калугу за Библией. Купец как-то обмолвился, что такие книги в Лемберге идут по цене буксира. А Рыжий хочет идти дальше. Он ищет Тьму. Ему нужна леталка и пилот. Я пообещаю ему книгу и содействие. Рыжий вернётся в Калугу…
– Он же знает, что там его схватят, – нахмурился Иван и погладил рукоять меча. Видно, не терпелось ему до Рыжего добраться. – Что же он, дурак, что ли?
– Рыжий в восторге от непробивайки, – напомнил я. – Видел, как он ножи в себя втыкал? Ему сейчас море по колено. Он думает, что всю калужскую самооборону порубить сможет…
– Не понимаю, – вздохнул Иван. – Как только Рыжий пройдёт через Переход, фандр превратится в тряпку.
– Но Рыжий-то этого не знает!
– Это же всюду написано…
Он так и замер с открытым ртом.
– Пасть закрой, –
– Ничего, что кореша сдаёшь? – спросил Иван.
– Фуфлыжник он, а не «кореш»! Видал, как он меня перед девками опустил?..
А тут и сам Рыжий из крепости вышел. Рот до ушей. Сияет.
Не знают люди, что их за порогом ждёт.
– Ну как там, Рыжий? – спрашиваю. – Что с девушками?
– Порядок! – лучится счастьем Рыжий. – Хорошо, что сидишь, Каин. Недалеко тебе в обморок от восторга падать.
И бросает мне тыкву. Точь-в-точь как те, из которых мы под Брянском пили. Что заботливый – хорошо. Вот только в обморок что-то не падается.
И тут он показывает Библию. Мою. Ту самую. С полочки на стене в лавке Фортанцера. И говорит что-то. Рассказывает. О том, что с Марией и Ленкой теперь всё в порядке. Что купец согласен повернуть на Юг. Что за Библию буксир отдаёт и вместе с нами не прочь сгонять к началу Тьмы. Только я плохо его слышу.
Ветер в ушах. Воет. Насмехается.
А в глазах темно и поблёскивает, будто искры по чёрной пустыне летят.
Я становлюсь на колени и влажным от пота и слёз лицом упираюсь в пыль.
– Господи, Боже мой! – кричу в иссохшую землю громко, навзрыд. – Спасибо за жизнь и что бережёшь мою совесть от подлости.
Молчит Господь. Как вчера. Как позавчера. Как и тысячу лет назад.
Думает. Гадает. Смотрит: разгорится ли новым пожаром ржавая хонда? Или редкие угли так и сольются с кромешным, всепожирающим Светом…
ЧАСТЬ 4
Заполье. Ромны
1. ДАНИЛА ХОЛОДНЯК
Кожей от санитаров воняло так, что щипало в глазах и першило в горле. Уж и не знаю, чем они там свою одёжку обрабатывают.
Наглые, развязные, уверенные в себе и друг в друге.
На бритых головах – чёрные береты с черепами. Черепок махонький, серебряный, с ноготь величиной, но злой какой-то: ухмыляется и будто в душу заглядывает. У старшего – черепок золотой. Не притрагиваясь, видно: не дутая вещь – настоящее литьё.
Не по себе мне рядом с ними. Дрожь пробирает, как подумаешь, сколько народу эта компания загубила. Монстров они закапывают или нет, никто не проверит. А вот то, что после их ухода в селухе вой стоит, с каким не всякий землетряс провожают, – научный факт.
Поначалу, как увидел с кем в дорогу иду, даже обрадовался. Рота санитаров найдёт на Рыжего управу. А потом опять разобрало – виданное ли дело: только из Заполья человек вернулся, как его опять к депу на темечко отправляют. Несправедливым мне это показалось. И что Тамилкой дали потешиться, не утешает. Я ведь жить с ней хочу, а не тешиться.