Ржевская дуга генерала Белова

Пинченков Александр Сергеевич

Батальонный комиссар А.И. Разговоров прибыл в 6-й батальон, где совместно с его комбатом Н.И. Грачевым было решено произвести нападение на вражескую группировку, сорвать строительно-восстановительные работы у екимовичского моста. На выполнение задачи с Разговоровым и Грачевым отправилось около 30 бойцов. Больше не требовалось, наоборот, привлечь заранее внимание врага — сорвать выполнение задачи. Операция потребовала тщательной предварительной проработки деталей каждого ее этапа, ювелирного исполнения. Способны ли были на такое руководители и участники? Не поленимся взглянуть внимательнее на совершенное ими. Перед нами лишь характерная иллюстрация реальной работы партизан весной 1942-го. Но притом — работы на важном объекте коммуникаций 4-й полевой армии вермахта.

Анализ карты местности показывает: выйти в требуемый

район партизанам само по себе было весьма рискованной задачей. С рубежа Кукуевка — Коммуна можно было лесом без проблем выйти на поля в 4-х км перед шоссе. Но дальше сложнее. Сплошная цепь деревень по берегам Присмары, в нижнем ее течении, тянулась параллельно шоссе и словно специально выступала рубежом на пути партизан. На 6-ти километрах Новоселки и Новое Сырокоренье, Осиповка, Пегасиловка и Нов. Черепы — и это лишь северный берег Присмары, а еще 4 деревни здесь же по южному берегу. Небольшие гарнизоны врага, а также группы вспомогательной местной полиции в каждом из этих пунктов. Река, овражки, абсолютно открытая местность перед шоссе, единичные рощицы. Восточнее, за Городецким и Денисовкой, сплошной лес по обе стороны шоссе, но оттуда идти к мосту полями параллельно шоссе — такое же расстояние, что и с севера. Какой вариант был избран? — нам не узнать.

Однако партизаны вышли-таки незамеченными к самому участку работ, на опушку прилегающего леса.

Элементы деревянного настила для дорожного покрытия сооружались немецкими солдатами в 100 метрах от шоссе, сюда же специализированные группы одна за другой доставляли материал из леса. Улучив подходящий момент в паузе между проходом групп, партизаны быстро выдвинулись непосредственно к месту, где немецкие солдаты забирали заготовленные блоки настила. Наступили решающие минуты, от которых зависела судьба всей операции. Не просто выдвинуться на огневой рубеж, а сделать это бесшумно, быстренько, незаметно для противника, тремя десятками бойцов. Не просто залечь, а залечь каждому из этих трех десятков на выгодном месте, удобном для боя, незаметном вражеским солдатам при их приближении.

…Очередная группа гитлеровских солдат вышла прямо на пулемет. Увидеть нацеленный на тебя пулемет в 50-ти от него шагах — какой уж тут бой! Партизаны ударили из всех стволов. Били не только по подошедшим к лесу, по тем что у шоссе — тоже. Сотня метров в таком бою — не расстояние, а немцев суммарно здесь было аж под три сотни. При таких заданных условиях вполне верится в арифметику партизанского отчета по результату боя: «…было убито не менее 120 гитлеровцев, остальные разбежались».

На шоссе догорало 3 подожженных в ходе боя немецких автомашины. Партизаны, прихватив у убитых врагов 3 пулемета, винтовки и автоматы, возвращались в район своего расположения. Потерь не было. Сработали филигранно.

БОЙЦЫ НЕВИДИМОГО ФРОНТА

Расхожее выражение «бойцы невидимого фронта» вполне, как ни странно, применимо к воевавшим в 1942-м году в центре Смоленщины. По одну сторону малоизвестного здешнего фронта — партизаны, а вот по другую… немцы? Некие, конечно же, привычные нам своей абстрактностью «немцы», принадлежность которых армии или иным ведомствам Рейха не уточнялась. Потому-то и малоизвестна здешняя война, потому-то и какой-то «невидимый» фронт. Точнее, с советских времен «невидимый в упор», ведь иначе придется навести справки о совсем не знакомом нам, теперешним, противнике.

Перед глазами карта-двухкилометровка местности, пограничье теперешних Починковского, Рославльского и Ельнинского районов Смоленщины. Единичные асфальтированные дороги, меж коими десятки километров заброшенной территории. Эдакая лесопустыня в ближайшем к зарубежной Европе регионе Российской Федерации. На первый взгляд, виной затянувшаяся на десятилетия «катастройка». Интересно, что (не очень-то доверяя нынешней официальной российской статистике) группа исследователей Института аграрного развития в Центральной и Восточной Европе, что в германском городе Галле, изучала состояние сельскохозяйственных угодий Средней полосы России и соседних государств по комплексу спутниковых снимков:

…наибольшая доля заброшенных пашен зафиксирована в Смоленской области Российской Федерации— 46%. ^{12}

У

соседней Белоруссии показатель по результатам названного исследования — 13,1 процента. Что получается? Как подметил премьер-министр Д. Медведев (начало августа 2012 г., выездное совещание), имеем деградацию земельного фонда, а значит,…необходима панацея: приватизировать. Только вот кто сюда проведет дороги, кто поднимет залеж (горючее не бесплатное, в перспективе — цена на него для сельхозтехники недоступна), кто населит эту местность? Не говоря уже про подведение газа, восстановление социальной инфраструктуры, создание неразоряющихся магазинов. Тут вам не Петербург! Кто, когда, и — главное — для кого восстановит жизнь этой земли?!

Просим прощения, читатель, за лирическое отступление. Однако таковое вполне уместно — расценивайте как характеристику района, о косм речь. Жизнь района смертельно надломлена и не возрождена. Надломлена еще в войну. А точнее? В лесо-пустыню местность западнее Десны превращена не в 1941-м, не скоротечными боями 28-й армии на линии Велик — Стодолище. Не в 1943-м — тогда воюющие прошли се за неделю 19—25 сентября. Более сотни населенных пунктов стерты с лица земли не в одночасье, для такой «работы» нужен не один месяц. Когда же все это, не попавшее в книги, произошло? Единственный обоснованный ответ: с января по июнь 1942-го…

…Сплошного антипартизанского фронта здесь, на первый взгляд, не было. Были передовые гарнизоны, прикрывавшие внешний фас контролируемой немцами территории. Однако постоянные стычки с партизанами в небольших населенных пунктах но соседству с гарнизонами заставляли врага предпринимать контрмеры. Одной из таких мер было лишить партизан смысла появляться в деревнях, если им были нужны продукты или сведения от населения. Как? — очень просто и кардинально: уничтожив эти деревни и поселки.

К концу советской эпохи (по официальным сведениям справочника административно-территориального деления Смоленской области 1993 г., более свежего — российского — за 19 лет так и нет, скромненькая эпоха) соотношение оставшихся здешних поселений к прекратившим существование таково:

Беликский сельский совет: 8 жилых деревень к 21-й погибшей;

Климщинский сельский совет: 8 жилых деревень к 18-ти погибшим;

Шмаковский сельский совет: 10 жилых деревень к 13-ти погибшим;

Богдановский сельский совет: 7 жилых деревень к 32-м погибшим.

И это только официальные цифры, т.е. известные ученым и архивистам по сведениям сельсоветов и райгосархивов. А дополнить их можно очень значительно.

Итак, 1942-й год, первая его половина. Для Рейха, для командования группы армий «Центр» каждый солдат был на счету. Даже если речь о частях тылового района группы армий. Кем заполнить огромные лакуны без войск в тылу? Германскому командованию не хватало сил даже для надежного прикрытия ключевых транспортных коммуникаций своего ближнего тыла, транспортных узлов, городов. Потерян Дорогобуж, райцентры Глинка, Всходы, Боголюбово, Холм-Жирковский перешли под контроль партизан. Бои за удержание Вязьмы, Семлева, Ярцева, Белого. До конца апреля бои с переменным успехом за контроль над большаком Духовщина—Белый. Да что большак, — партизаны в 6 километрах от самой Духовщины, и это при том, что западнее ее еще один огромный партизанский район. Подбрось большевики пару кавдивизий на этот участок для слияния воедино этих партизанских краев, и кто знает, чем кончится у Ржева?.. Именно так приходилось мыслить и главнокомандующему группой армий Гансу фон Клюге, и офицерам его штаба, и Максу фон Шенкендорфу — начальнику тылового района группы армий. Советские военачальники, помимо фронтального натиска, постоянно подбрасывали «сюрпризы», чего стоит массированный десант южнее Вязьмы. Уже в апреле 1942 г. для вражеского командования было очевидно: сил группы армий «Центр» может хватать лишь на первостепенные задачи: удерживать ключевые центры, отражать попытки советских фронтовых наступлений, проводить собственные наступательные операции на ограниченных участках. Не более. А кому сражаться с партизанами? Фатерланд далеко, да и он не всесилен. Ресурсы — людские ресурсы для антипартизанской войны — группе армий «Центр» пришлось подыскивать поближе, в собственных тылах. Применялись такие формирования, естественно, во взаимодействии с немецкими «силовиками», с опорой на них и под их контролем.