Ржевская дуга генерала Белова
Шрифт:
Из состава регулярных войск, действующих в тот момент в составе Западного фронта, в освобождении г. Дорогобуж принимало участие 62 человека — «волею судьбы» выброшенных в период высадки 8-й ВДБР в окрестностях Дорогобужа. Эти бойцы были сведены в группу под командованием военврача 2-го ранга Ю.Н. Пикулева, действовали в составе партизанской группировки «Дедушки» и «Урагана», выполняя притом вовсе не волю командующего фронтом, не задачи, поставленные их десантированной бригаде.
Однако каким-то образом Г.К. Жуков после получения известий об освобождении партизанами Дорогобужа сразу же почувствовал себя и своих подчиненных причастными к столь важному событию в полосе фронта. Взглянем-ка на карту, — кто там ближайший? 8-я бригада десантников? Хорошо, вот ее-то руководство получает (уже на 3-й день после освобождения города) радиограмму:
«Онуфриеву,
Представим лица вникающих в ее содержание командиров-десантников. Какой Дорогобуж? Тот, что от группы Онуфриева где-то там на западе, в 50 километрах? И, главное, какое тут «поздравляем»?! Только что отрезаны противником, окружение, лес, мороз, кровь... Только что отгремели семлевские бои. Результатом масса убитых и раненых, большая часть раненых перебита немцами в Дяглево... С кем теперь воевать, как? Спастись бы, прорваться бы из кольца! А тут ...разыскивайте, понимаешь, за полсотни верст в Дорогобуже кого-то и представляй к наградам... Интересно, было ли подобное исполнено командованием бригады? Но важно, по существу, иное: Родина заботилась о верных ее сынах. Внимательные, чуткие (даже благодарные?!) высокие тыловые начальники тянулись хотя бы через радиоволны стать хозяевами положения в центре Смоленщины, взять под опеку неизвестные им отряды, берущие города в полосе их Запфронта.
Приказом командующего Западным фронтом Г.К. Жукова создавался единый штаб партизанской борьбы в освобожденном районе Дорогобужа, получивший наименование «Главный штаб партизанских отрядов "Дедушка" Смоленской области». Командиром объединенной группы партизанских отрядов был утвержден ополченец 1941-го, в прошлом московский инженер, Василий Исаевич Воронченко, собственно, и прозывавшийся партизанами Дедушкой. Именно это прозвище-обращение заменяло, по существу, его какое-либо воинское звание и должность. Гордиться ему тогда мало чем было, как и многим, — побывавший у немцев в плену рядовой ополченец 1941-го. Комиссаром «ДЕДУШКИ» стал Феоктист Николаевич Деменков, имевший, по крайней мере, и воинское звание старшего политрука, и реальные — с его «Ураганом» — боевые заслуги в только что отгремевших боях.
ВЗЯТЬ МАЛО, ГЛАВНОЕ — УДЕРЖАТЬ
События в Дорогобуже произвели шокирующее воздействие на пособников оккупационного режима в соседних районах. Не в лучшем, прямо-таки в паническом настроении оказались командиры охранных, полицейских подразделений врага в соседних с Дорогобужем райцентрах. И если гарнизоны райцентров у Московско-Минского шоссе в случае удара партизан могли рассчитывать на своевременное прибытие подкреплений, то районный поселок Глинка, лежавший в стороне от крупных вражеских коммуникаций, был в этом смысле беззащитен. Несколько десятков немецких солдат и местных полицейских не могли бы противостоять потенциалу рассыпанной по гаинковским деревням осенью 1941 г. почти целой армии — 20-й армии Западного фронта. Как в других районах центра Смоленщины, под Глинкой у партизанских сил не было проблем с оружием и боеприпасами.
В середине февраля в северной части Глинковского района был в столкновении с партизанами основательно потрепан карательно-полицейский отряд Кружеленкова. Отступление этого отряда в Глинку в сумме со впечатлением от новостей из Дорогобужского района вызвали у районного вражеского руководства откровенную панику. 22 февраля пос. Глинка без каких-либо боев был оставлен оккупационной администрацией. На следующий день, 23 февраля 1942 г., в поселок вступили партизаны группы отрядов «Дедушка».
Если для военного коменданта Глинки гауптмана Ратта и бургомистра Хотулева задача в эти дни ограничивалась личным спасением — воевать, действительно, не их дело, — то на уровне руководства тылового района группы армий на сдачу Глинки смотрели несколько иначе. Подтянув через несколько суток возможные к тому резервы, противник атаковал пос. Глинка с южного направления, от Ельнинского большака, через Новую Буду.
В полукилометре южнее железнодорожной станции Глинка — у МТС (машинно-тракторной станции, позже здесь — РТС) — и у глинковского льнозавода, что немного поодаль к юго-востоку, закипел ожесточенный бой.
Владимир Ильич Ульянов-Ленин учил: всякая революция только тогда чего-либо стоит, когда она умеет защищаться.
3. НА РОДИНЕ ГВАРДИИ
РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ
В окружение попадает масса абсолютно разных людей, и столь же по-разному складывается их судьба после. Когда «котел» разгромлен, территория противником «зачищена», для оставшихся в живых наступает иная половина бытия: все по-новому, совершенно другая жизнь. Прежние герои могут оказаться морально раздавленными побирушками. Ничем не приметные и не чиновные люди, напротив, иногда вдруг проявляют свои скрытые прежде способности, творят новую историю. Особая роль в истории возникновения партизанского движения в районах северо-восточнее Ельни принадлежит старшине Аркадию Меркулову.
Был такой старшина, оставшийся, как и многие, в этих местах после осенних боев 1941 г. — окруженец. Но поначалу слова «окруженец» не было. Местное население в ту пору часто именовало таких «пленными», хотя понимало, что большинство этих людей немцам на поклон не ходило, просто отстали, попрятались. Но народ трагедий не прощал и язвил: «пленные...» Как кто, Меркулов же в ответ на нападки не гнулся, а рассказывал о том, как дрался летом. Видимо, пытался драться достойно, раз было что рассказать. Но в душе затаились ожесточенность, злоба на многих и многое. После того, что творилось на Западном направлении летом — осенью 1941-го, верить не приходилось никому. Бывало, Аркадий Петрович в кругу близко знакомых говорил: «Когда я вижу человека, то мне кажется, что он предатель, и у меня горят руки, чтобы нажать на спуск курка». Аркадий Меркулов не оказался в бесчисленных колоннах пленных, это что-нибудь да говорит. Кто знает, скольким из бежавших к немцам он не выстрелил в спину?.. Или стрелял, и вот тогда-то в израненной душе нечто главное становилось на свое место?
Первые в округе Митишково выстрелы — по прислужникам гитлеровцев — сделал именно старшина А.П. Меркулов. В одиночку, выследив за деревней, расстрелял возившего немцам списки «подозрительных лиц». И сразу оцепенение с этих самых «подозрительных» как рукой сняло, все пошли к Меркулову. Было решено перейти к открытой борьбе против врага.
Меркулов был обречен вести свою войну покуда жив. Но «я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Завязалась дружба с оставшейся по ранению, жившей у соседей военврачом В.М. Рязановой. Спасая се от подходивших к деревне карателей, покинул деревню.
Не прощали и этого, язвили: «Тов. Меркулов! Вы говорите: "я герой...", героически дрались на фронте, а потом попали в окружение и вот теперь здесь сидите. А почему вы не поехали под Ссвастьяново, а драпали в другую сторону?» Скрипел зубами.
Меркулов сам шел напролом и от других требовал. В среде будущих партизан многие А.П. Меркулова опасались из-за жесткого его характера. Не прощали жесткости, требовательности, ставки вместо слов убеждения на дуло нагана. Были и обычные разговорчики, звучащие за спиной начальства во все времена: у него даже не гордость, — зазнайство… Но не показывали, до поры, до часа. Этот час, роковой в судьбе Аркадия Меркулова, наступил на совещании в деревне Матченки. Именно здесь и тогда решался вопрос о распределении командно-административных должностей в формируемом отряде. В какой-то момент Меркулов вышел из избы и получил из кустов пулю в висок. Он через несколько суток умер на руках у военврача Веры Рязановой. Работа была сделана чисто, проведенное позже расследование установить виновного так и не смогло.