С болью в сердце

Эмм Лана

— Коля… — зову его шепотом, боясь говорить громче.

— Я хочу лишь сказать, что я с тобой. Я здесь… А еще прости меня! Я очень перед тобой виновата…

Вспоминаю тот день… когда почти умоляла его не умирать.

— Я буду другой… Я не буду сильной… Буду слабой и безвольной… Только вернись ко мне…

Осторожно касаюсь его лица. Провожу рукой по шее, плечу… Беру его за руку. И просто держу в своей.

Неожиданно он сжимает мою руку своей.

И все приборы в палате начинают истошно пищать.

Я испугавшись и растерявшись

отскакиваю от него и стою посреди палаты.

— Что вы здесь делаете? Вон из палаты! — врачи врываются и окружают Колю.

Меня выталкивают из палаты.

— Он сжал мою руку! — успеваю крикнуть в почти закрытую дверь.

Стою в прострации.

А вдруг я сделала хуже? И теперь он никогда не придет в себя.

Я только все порчу.

— Сандра! Что случилось? — Лидия Петровна.

— Коля сжал мою руку… — безэмоционально.

— Это же здорово! Чувствительность есть. Все к лучшему…

— Думаете? — слезы наворачиваются на глаза.

— Уверена. Давай, иди домой. Приведи себя в порядок, когда Коля проснется, он должен увидеть тебя здоровой и отдохнувшей.

И я послушно плетусь. Сначала по коридору, птом по парковке.

Сама не понимаю, что сделала, хорошо или плохо?

Вызываю такси. И в приложении почему-то ввожу адрес не свой, а Линды.

Я хочу увидеть Мишу. Да. Я соскучилась.

— Сандра? Что-то случилось? — Линда никак не ожидала меня увидеть.

— Я хочу к вам, можно?

— Конечно. Заходи…

— Где Миша?

— В детской. Играет…

Мы решили, что пока он не будет ходить в школу. Пока все не уляжется. Потом нагонит, он мальчик способный.

Прохожу. Сидит спиной к двери. Вокруг корабли, целая флотилия.

Что-то бубнит себе под нос.

Прислушиваюсь…

Вещает что-то про кругосветное путешествие. Не могу сдержать улыбку.

— А меня возьмешь с собой?

Оборачивается.

— Сандра! — чуть не сносит меня. — Я соскучился! Где ты была? А папа в командировке! И бабушка тоже. А я с Линдой и Марком в парк ходил!

Рассказывает без умолку. А я так рада слышать.

Про похищение он не помнит. Марк узнавал у врача. Ему сказали, что детская психика просто закрыла доступ к этим воспоминаниям. Но к детскому психологу его сводить нужно. Это уже пусть папа решает. Когда выздоровеет. Он у нас специалист в науке о душе.

Полдня мы с ним играли. Ходили на детскую площадку. А после обеда, уставшие, завалились спать. Я не спала, просто рядом лежала.

И от этого маленького энерджайзера, я зарядилась по полной.

Но посмотрев на часы, решаю сменить Лидию Петровну пораньше.

— Я хотел поговорить о твоем отце… — Марк, когда я выхожу из детской.

— И ты туда же? Я не буду извиняться…

— Точнее, о тех деньгах…

— И что ты хочешь мне рассказать?

Проходим на кухню. Линда тут как тут. Организовывает чай.

— Когда Астахова-старшего отправили на лечение, и мы думали, что все закончилось, к твоему отцу явился полковник из следственного комитета… —

начинает Марк. — Он попросил помощи. Подыграть всем, кто стоял над Астаховым. В органах. И спрятать деньги у себя. Побыть наживкой и отвлекающим маневром одновременно. От него требовалось только это и не идти с ними на контакт. А остальным должен был заниматься человек полковника. Он даже не знал о вашем сотрудничестве с Астаховым. Что странно, конечно. Это Колян проговорился. И десять миллионов, это тоже не его рук дело. И полицию он сам не хотел вызывать, потому что не хотел светить. Полицию и скорую вызвал Коля, перед тем как мы пошли за вами на тот склад. Получается, сам себе жизнь спас… Так, что в этом вопросе ты не права.

Он задумался. Как и я…

Мы так и не притронулись к чаю. Он уже остыл.

— И кто тебе это все рассказал? Он? — спрашиваю через некоторое время.

— Нет. Начальник его охраны. Александр Викторович просто хотел помочь прессануть тех, кто в органах, крышует криминал. А по плану Астахов пытается продавить твоего отца, и подставляется. А тот с помощью тебя вылез. Интересно, сам додумался? А деньги до сих пор на одном из складов в коробках из-под макарон лежат. Поговори с отцом…

— Потом…

Выйдя на свежую вечернюю прохладу, тяжело вздохнула. И в этот раз я не права. Оказывается…

Столько гадостей наговорила. Он реально хотел помочь. А деньги эти не себе заграбастал.

Но есть кое-какие несоответствия. Не сходится кое-что…

Потом выясню… и поговорю…

Еду назад в больницу. Сменю Лилию Петровну. Заодно покажу ей несколько фотографий Мишки. Она тоже соскучилась. Надо будет им завтра встречу устроить.

Что-то она весь день не звонила и не писала. Неужели, нет новостей? И все по-прежнему?

Поднимаюсь на нужный этаж. Опять с тяжелым сердцем. Теперь вина за то, что наговорила отцу смешалась с беспокойством за Колю.

Озираюсь по сторонам в поисках Лидии Петровны.

Нахожу ее дремлющей на кушетке, облокотившись на стену.

Присаживаюсь рядом. Не хочу нарушать ее покой и отдых.

Посидев так с минуту, она просыпается.

Переговорив с ней недолго и передав привет от внука, отправляю домой. В палату ее так не пустили. Изменений никаких нет.

Сходив на первый этаж в кафе, перекусив и взяв на вечер кофе, перед тем как зайти в отделение, слышу как врач разговаривает с медсестрой на посту. К н и г о е д . н е т

— Сегодня дежурю во втором отделении, им там врачей не хватает. У нас все тихо. Если какой форс-мажор, вызывайте…

— Хорошо, Станислав Алексеевич… — прощебетала медсестра. По-моему, Валя.

По всей видимости, она сегодня за главную, и с ней надо договариваться.

— Я просто с ним посижу, даже разговаривать не буду… — вспоминаю утреннее "шоу". — Что вы никогда не любили? А это, кстати, вам…

Протягиваю свой бокальчик кофе. Еще горячий. Забирает.

— Хорошо… — тяжело вздыхая. — Только тихо. И если что я вас не видела.