С царского плеча
Шрифт:
— Чего ты добиваешься?
— Первым делом снимите с меня эти браслеты.
— Еще чего! — возмутился лейтенант.
Порфирий нахмурился:
— Вы готовы рискнуть жизнью маленького ребенка?
Лейтенант вновь растерялся.
— Сразу уж и жизнью…
— Но вы же совершенно не знаете, с какой целью похитили мальчика. Вполне возможно, что пока мы с вами тут препираемся, его жизни угрожает опасность. Может быть, именно в эту минуту его убивают.
Порфирий был хорошим психологом. Он мигом
— И что? — пробормотал он. — Вы знаете, где именно это происходит? Знаете, где может содержаться похищенный ребенок?
— Я знаю, как проникнуть в потайной ход, который ведет из комнаты, где любил уединяться отец Захария. И если преступник увел мальчика именно этим ходом, то…
Договаривать ему не пришлось. Мурашов выхватил из кармана ключи и отстегнул наручники. Порфирий с довольным видом размял успевшие затечь запястья и хитро произнес:
— Но этого не достаточно.
— Нет? Чего же вам еще надо?
Мурашов так зауважал отца Порфирия, что начал обращаться к нему на «вы», хотя вначале тыкал без всякого стеснения.
— Я требую, чтобы против меня были сняты все обвинения, касающиеся смерти уважаемого старца Захария. Повторяю, я всегда с огромным почтением относился к этому человеку, уважал его дар прозорливости и никогда бы не осмелился украсть у него ни единой копейки.
— Что-то мне не верится в такую вашу кристальную честность. Если бы вам нечего было скрывать, вы бы не попытались сбежать.
— Я говорю вам правду. Отец Захария заслужил мое почтение одним делом. Он здорово выручил меня… несколько лет назад. Я спросил, как могу быть ему полезен, как смогу отблагодарить его. И он поручил мне переехать в поселок и заняться ведением бухгалтерии и прочих бумаг, в которых он и другие жители поселка, не имеющие специального образования, так и не смогли достаточно хорошо разобраться.
— Короче, он нанял вас на должность главного бухгалтера, а вы решили обокрасть вашего умершего работодателя, — подытожил его рассказ Мурашов и тут же сам воскликнул: — Но это сейчас решительно неважно! С этим пусть разбираются наследники покойного. Вы мне покажите, где мальчик!
— Но эта помощь зачтется мне впоследствии?
Порфирий был твердо намерен совершать добрые дела исключительно ради получения какой-то выгоды для себя лично. Человек он был явно низкий, если даже в такой момент волновался исключительно о собственной шкуре, оставляя без внимания судьбу пропавшего ребенка.
— Зачтется! — стиснув зубы, пообещал ему Мурашов. — Все вам зачтется!
— Тогда пойдемте. Я вам покажу вещь, о которой если кто-то и знал, то лишь самые приближенные к отцу Захарию люди.
— В их числе и вы?
— Ну, сам я стал свидетелем
Проникнуть в комнату для молений отца Захария оказалось просто. Деморализованные назареи отсутствовали на своих рабочих местах. Комната для молений была опечатана, но Мурашов как сам наклеил, так сам же сейчас и сорвал бумажки. Порфирий шмыгнул в комнату с удивительным для его тучного тела проворством. И тут же подбежал к задней стене комнаты, которая по своему виду ничем не отличалась от остальных.
— Тут, — произнес он. — Потайной ход начинается тут. Вы что-нибудь замечаете?
Все внимательно оглядели стену.
— Нет. Стена как стена.
— А вот так?
И Порфирий протянул руку к фотографии какого-то бородатого благообразного старца с огромным крестом на груди. Фотография была явно очень старинной, потому что лицо, прическа и одежда старца говорили о том, что он принадлежит к Святой Церкви. Но именно за этой фотографией был скрыт примитивный пульт управления с одной-единственной кнопкой. Порфирий нажал на нее, и часть пола медленно отъехала в сторону.
— Тут и впрямь ход! — воскликнул Мурашов. — Ау! Ванька! Ты там?
— Что вы делаете? — возмутился Порфирий. — А если преступник тоже там? Вы оповещаете его о своем приближении, значит, даете ему преимущество против вас.
Вместо ответа Мурашов пригнулся и начал спускаться в подземный ход. Вид у него сделался собранный и очень опасный. А в руках появилось оружие, что еще больше прибавило ему уважения подруг и Порфирия. У них-то самих оружия отродясь не водилось, а значит, командование вновь переходило к лейтенанту.
Мурашов шел первым, следом за ним плелись подруги, и последним тащился Порфирий, вид которого говорил о том, что меньше всего на свете ему хочется находиться здесь, но он человек подневольный и к тому же привык жертвовать всегда и всем во благо своих близких.
Как Порфирию удавалось передать всю сложную гамму охвативших его чувств, было непонятно, ведь света в потайном ходе было маловато. Все-таки Порфирий был явно человек одаренный и очень ловкий. Он умел выкрутиться из самой щекотливой ситуации. И надо полагать, отец Захария за это его и ценил.
В руках у Киры был фонарик, которым она освещала путь себе и другим. А Леся шла, опустив голову вниз. Кто бы ни побывал в этом месте до них, он мог оставить какие-то следы. И Леся искренне надеялась, что она сможет найти тут что-нибудь интересное, что позволит им отыскать Ваньку.
К счастью, переход оказался совсем недолгим. И, выбравшись на поверхность, все с интересом завертели головами.
— Где это мы? — спросил лейтенант.
— Кажется, я узнаю это место. Вот дом, в котором нас всех поселили!