С чего начинается смута
Шрифт:
– Было взовано право Мьоры, неоспоримое право в семи конфедератах Союза. И я выступаю на стороне просящих. Где ваш командир? Немыслимо! Лить кровь без суда. Варвары. Да как вы смеете… Я хочу взглянуть в глаза этому трусу. Немедленно!
– Побойся богов, мой друг. Твои слова оскорбительны. Хотя я готов их стерпеть, но цена моему терпению может быть высока,- вперёд из-за спин конницы выехал сам Пиил Шестой.
Без доспехов, но с таким надменным видом, будто сам Рэндом оберегает венценосца. Энрико никак не выразил смущения, только холодно продолжил:
– Богов побойся ты, император, ведь именно твои воины ослушались мольбы на право Мьоры. Незыблемого закона, равного для
Пиил начал покрываться багряными пятнами.
Право Мьоры, право каждого пойманного с поличным на справедливый суд. Считается, что сама богиня присутствует на процедуре, следя за честностью хода. И, коли подозреваемый сможет оправдать себя в глазах присяжных и в её глазах, то с него снимаются все обвинения. Отличие от обычного суда заключается в скором вынесении решения и прямо на месте обвинения.
Напряжение росло, Энрико не сдвигался с места, а император решал как половчее избавиться от всех четверых. Но день у правителя явно не задался, поскольку с жутким музыкальным сопровождением из визжащих нот труб и не в такт отбиваемых фанфар во всю эту тесную группу ворвался шут его величества, ловким прыжком уложившим почти поднявшегося с помощью двух оруженосцев всадника обратно на землю.
Неожиданно вмешавшаяся в ситуацию фигура сбросила напряжение. Пиил засмеялся:
– Хорошо. Давай выслушаем воззвавших,- а бросив короткий взгляд на своего воина, уложенного шутом на землю, добавил.- Помогите ему подняться, в конце-то концов.
Гнев в глазах всадника не сулил ничего хорошего шуту, который, казалось, даже не заметил прожигающего его насквозь взгляда. Когда же Пиил слез с коня, чтобы на равных поговорить с лордом Одинокой горы, пронырливый хитрец запрыгнул на императорского скакуна и начал выкручивать пируэты, чем несказанно злил всех всадников.
– Что ты можешь сказать в их оправдание?- сразу перешёл к конструктивной беседе Пиил.
– Ничего,- заткнул коротким жестом Энрико вздумавшего вмешаться вампира.- Нельзя оправдать их в том, что Ая обыграла их.
– Ты знаешь, о чём я,- поморщился император.
– Нет, не знаю. Ведь ты, венценосец, так же, как и я, чувствуешь присутствие магии. А вампиры лишены подобных сил.
– Давай смотреть правде в глаза. Наличие магии не объясняет,- к Пиилу подошёл ретировавшийся из дома воин, шепнувший что-то на ухо правителю,- наличие сорока семи тел жителей деревни, истерзанных и сваленных в кучу внутри этого дома. Причём не так давно.
– Но и их вина тоже не явна,- с сомнением сказал Энрико, обернулся к вампирам, Фамир дал ему понят, что, дескать, они выше подобной бойни.
– В любом случае, была нарушена третья директива,- решил рубить с плеча Пиил.- народ будет спрашивать. Другие правители негодовать. Им нужен виновный. И если им не хочешь стать ты, то придётся отдать их.
Фамира взбесило подобное отношение. Будто они дикие звери, лишённые права голоса.
– Мьора не позволит…
Сильная пощёчина Энрико заткнула вампира, двое его детей немедленно зашипели, поддерживая от падения своего отца.
– Третья директива не запрещает вампирам путешествовать по землям Лунаэнриза по декларации вольностей, подписанной для всех живых и нет конгломератов Совета.
– Но не когда их задерживают на месте массового истребления с поличным.
– Вот именно. Истребления. Иначе то, что сделали твои воины, назвать нельзя. Что-то вы, люди, стали забывать, что вампиры, как и мы, дети Рэндома.
– Всё, мне наскучил этот разговор. Не смей упоминать богов, не имея их благословения.
Взмах руки, и всадники стремительно налетели на вампиров, исколов копьями.
Энрико Бланш не сдержался. Да как человек, ни разу не игравший, посмел оскорбить его, самого везучего некроманта проклятого материка?! Нет, он так это не оставит.
В спину подошедшего к своему коню императора ударила, вышибая воздух из груди, роковая фраза:
– Я созываю Совет Семи.
Лицо Пиила побледнело до цвета пудры, которой изукрашено лицо шута, чей лик, казалось, стал так же ещё белее.
Но что их страх. Их удивление.
Бывает такой момент по утру, почти незаметный, если не ждать специально, когда солнце на горизонте, осветив всё пространство вокруг, неожиданно вспыхивает с новой силой. Будто, умывшись собственными лучами, проснулось, чтобы светить с новой силой весь грядущий день.
И его с застывшей, последней улыбкой встречал Фамир. Свой последний рассвет. Его последний всполох.
Глава 4. Волшебство Запада.
Загадочен и чарующ Запад Лунаэнриза. В лоне двух горных хребтов, столь разных, но столь близких друг другу, царствовала пустыня Ил. Опоясанное двумя братскими реками песчаное море, оно растекалось на месте бывшего залива, ставшего жертвой неудачных экспериментов магов, живших здесь же, в устье рек, там, где они брали своё начало. Магическое начало. Проходящий вблизи нынешнего берега корабль мог, казалось, смело отправлять команду на сушу, ведь на рыжем горизонте явно возвышался пик маяка когда-то портового города Семи Башен. Но то сладкая ложь, цена которой жизнь, ведь века назад спасительная магия теперь ловушка дуракам. Город гораздо дальше, чем кажется на первый взгляд. А вытекающие из его коллекторов реки – не менее коварны. Беря уклон к Северу стремится голубоватая река Жизни, а к Югу с тёмным, мутным отливом – Смерти. Громкие названия они получили благодаря своим свойствам, о которых с удовольствием могут повествовать мэтры порта. Хотя называть магическую столицу Конфедерации таким образом достаточно грубо. Второй независимый город-государство Союза Семи Свободных Рас был центром развития всех возможных наук этого мира. И расстилающаяся напротив бывших пирсов города пустыня была апогеем их мощи. Прочие легко приняли мысль, что раз несколько энтузиастов смогли парой слов покрыть песками море, то, с чего бы, им не повергнуть в гиль какое-нибудь государство? Про случай с погребённым в пучину морскую Благородным лесом светлыми эльфами, как правило, не вспоминают, пусть и произошло это позднее появления пустыни. Да участвовал целый народ. И то, которого, фактически, после инцидента нет. Всех настораживают именно маги.
И действительно, казалось, в руках их сила равная богам. Но, как водится во вселенных, нет. Их сила не безгранична. Точнее, есть те, чьи способности действительно могли повергать в ужас, но почти все маги ограничены многими факторами своего существа. Раса, предрасположенность, используемый проводник энергии, усердность и фантазия - нюансов десяток. А то и больше. Но история знает тех, кому улыбнулся Рэндом: иногда, редко, столь редко, что не чаше раза в пару столетий, рождаются, так сказать, избранные. Те, чей организм настолько приспособлен к магии, что потенциал необычайно высок. Им не требуется проводник для волшбы, штампы только ограничивают силы. Их способности, настоящие способности, проявляются спустя несколько десятилетий, после обучения наряду с остальными кудесниками. И, когда приходит день, они занимают правящее место в коллегии магов.