С катышками и без

Подлесских Екатерина

– Софья, суть игры в том, что ты не знаешь, кто ты.

– Я знаю, я бабочка.

Я слегка позавидовала Софье. Это очень здорово – определиться и знать, что ты бабочка, а не проходить долгий путь, определяя, во-первых, съедобная ли ты, какого ты цвета, где ты обитаешь, умеешь ли ты летать, правильная ли у тебя профессия, хорошая ли работа.

И вообще: не пора ли поменять карточку, как Софья?

Счастье

Все

же ловят счастье. Те самые секунды. Вот-вот-вот сейчас вроде счастлив, а потом… Неважно, что потом. Такая секунда может наступить прямо в кафе «Счастье», в том, что напротив Исаакия, когда в нём открывают террасу. И ощущение это может усилиться оттого, что оказываешься в нём незапланированно. И ловишь-ловишь.

Поймала. Но замечаешь: напротив тебя, в аккурат так, чтобы заслонить тебе вид на собор, сидит человек с ещё более счастливым видом. Какая-то у него гармония прямо вселенская. Не счастье, свалившееся на секунду, а более глобальное, всепоглощающее.

Пьёт просекко. Бокал за бокалом. Так и говорит: повторите, а потом ещё.

Повторяют, и ещё.

Моё счастье отвлеклось на него. Достраиваю… Ищу причины. Контракт закрыл или новый подписал… Нет, мало. Может, ребёнок родился? Но тогда был бы суетно счастлив, звонил бы кому-то. Может, любовь? Ну точно, точно любовь! Хотя… мужчины не бывают так красиво счастливы от любви. Не могут просто сидеть и наслаждаться тем, что она есть…

Запыхавшийся грузный водитель, весь обвешанный какими-то проводами, всегда на связи, подбегает к моему Счастливому и протягивает ему телефон. Оказывается, тот забыл где-то свой телефон. Наверное, где-то далеко. И его высадили в «Счастье», дожидаться, пока телефон привезут… и он был счастлив. А теперь проверяет, что пропустил.

Последний бокал просекко не допил, и больше его не повторили.

Говорят, что день без телефона – хорошая штука…

Голодная жизнь

На голоде мы с Сашей смотрели новости без звука. Когда голодаешь, передвигаешься медленно, и всё время хочется сказать всему вокруг «тс-с-с», и телевизору тоже.

Поэтому диалоги были такие:

– Что-то у Джен Псаки корни не прокрашены.

– Мне вообще кажется, что она постоянно с грязной башкой…

Может быть, Джен даже услышала наш разговор, потому что как раз во время нашего голодания объявили, что она уходит. Как-то жаль, когда уходит то, к чему ты хоть немного привык.

Объяснить мужу, что нужно заплатить пятьдесят тысяч рублей за то, чтобы тебе совсем не давали есть в течение недели, невозможно. Для него это просто непостижимые женские странности одного порядка с очень дорогими и максимально неудобными туфлями. Но он сделал свой «штурманский расчёт», который очень помогает держаться после: за неделю ты худеешь на семь кило, это неизбежно. Потом начинаешь что-то есть, и два из них почти сразу возвращаются. Остаётся пять. Пять килограммов за пятьдесят тысяч – это ровно по десять тысяч за кило.

Сама

я до такой логики не дошла, но теперь кажется очень наглядно. Особенно, когда хочется что-то съесть. Ты платишь за еду, чтобы восстановить килограммы, которые уходят тоже не бесплатно.

На голоде научили составлять список несъедобных удовольствий. Понравилась сама формулировка. Есть в ней что-то оксюморонное, конечно… но попробую.

Красиво сесть и написать новый текст – удовольствие. Вообще, я всегда хочу писать так, как Эмили в Париже. В кафе за маленьким столиком, вот приду, сяду, закажу (стоп, удовольствия должны быть несъедобными!)… закажу чай и буду писать… Приходила пару раз, садилась. Не пишется… ну разве что список можно набросать.

Итак, список несъедобных удовольствий.

1. Парикмахерская. Когда проводишь рукой по идеальному свежему каре, и ощущение густоты (мои волосы густые, когда только что подстрижены, потом – о, если бы!).

2. Смотреть фото с покупки айфона, с самого начала, и наблюдать, как ребёнок растет.

3. Смотреть на дизайн-проект нашего дома. Когда-то так и будет. Обязательно.

4. Ходить в удобной обуви, далеко.

5. Авторские экскурсии.

Читаю список мужу. Говорит: «Бедная фантазия – это, конечно, беда».

Есть где жить

Долгое время мне негде было жить, своего дома не было. Временные съёмные квартиры и разные общежития были, но собственного дома – нет. Я из того поколения, что ставит жильё во главу угла, в центр жизни. Если угол есть, то и жизнь есть. А если угла нет, то и жизнь какая-то временная. И ничего, что жизнь без угла может быть наполнена свободой и путешествиями. Что это за жизнь?

В тот период, когда я не видела алгоритма, по которому можно было бы обзавестись квартирой, мне искренно казалось, что если решить эту проблему, то все остальные проблемы в жизни решатся сами собой.

Как в старом фильме «Женщины»: «А что любовь? Любовь у меня будет, мне бы только пальто справить».

Моя подруга Саша, коренная москвичка, единственная дочка и внучка по нескольким веткам бабушек и прадедушек, иногда рассказывала о сложностях своей жизни. Из бытового: о налоге на недвижимость, который слишком высок, если есть несколько квартир. Из душевного: про поиски пути, смену работ и статус «всё сложно» в отношениях. Все мои ответы Саше начинались и заканчивались так:

– Тебе есть где жить, что может быть сложного? Просто приходи домой и кайфуй.

Саша терпела, соглашалась, но однажды заметила:

– Знаешь, даже если человеку есть где жить, у него всё равно могут быть сложности.

И сейчас я понимаю. Даже если есть убежище, островок безопасности, собственная крепость, могут быть проблемы, особенно ярко проявляющиеся на фоне жилищного благополучия. И повторяешь сама себе, повторяешь: «Тебе есть где жить. Что может быть плохого, если вечером можно вернуться домой?»

Вернуться домой и посмаковать обиды, неудачи и статусы «всё сложно». Что может быть лучше? Ничего!