С крыла на крыло
Шрифт:
- Я что-то слышал, будто там проморгали жуткую переднюю центровку?
- Но в этом разобрались, когда закатили в ангар и взвесили... После нам пришлось возить в хвосте сорок пять чугунных чушек, по двадцать кило каждая.
Я присвистнул:
- Чуть ли не тонну мертвого груза!..
- С ними стало нормально: определили и скорость, и высоту, и дальность. Но не помогло. И реверсивные винты не помогли. Выбилась из графика истории "восьмидесятка".
Как-то при заходе на посадку
Дверь из раздевалки в летную комнату была открыта, и я оттуда сразу крикнул Хапову:
- Послушай, твою "восьмидесятку", должно быть, украли... Ее там нет...
Валентин улыбнулся, не поднимая глаз. Зато его партнер по шахматам не выдержал:
- Украли бомбовоз!.. Звучит неплохо...
Хапов спросил:
- Пойдешь обедать?
- Разденусь, заполню полетный лист.
- Скажи - когда.
- Ладно.
Сел, принялся за отчет, но не могу сосредоточиться - невольно прислушиваюсь к разговорам в летной комнате.
"Сомы хорошо берут на курицу..."
"К черту, - думаю, - надо скорей кончать, есть хочется... Сомы тоже понимают толк в пище..."
"Если нет курицы, они берут и на воробьев, но требуют поджарки..."
"Требуют поджарки! Вот гурманы!"
Я напялил шлемофон и принялся строчить. Только когда закончил - высвободил уши и еще успел узнать, как вел себя сом дальше после жареной дичи.
"Прет лодку к плотине!.. А с берега часовой направляет винтовку: "Стой, стрелять буду! Но сом не слышит, не знает, что впереди запретная зона..."
Грохнул сытый дружный смех. Я крикнул Хапову:
- Больше не могу! Вашего сома бы на обед!
Когда в столовой мы сели за стол, Валентин сказал:
- Она мне отомстила, "восьмидесятка"... За тот разговор. Страшно и неловко вспоминать... Тут на днях "зовет король портного": "Готовься, - говорит, - перегнать "восьмидесятку" на полигон. Там он еще послужит мишенью".
Сказано - сделано. Площадку я знаю. Дал заявку на утро. Думаю: "Зачем брать второго летчика?.. Пятнадцать минут пути".
Стали собираться: Котерев - бортинженер, Руднев - штурман, Юткевич - из электриков и сам четвертый.
Корабль долго стоял без дела, и мы, казалось, очень тщательно осмотрели его. Моторы работают отлично! Даже стало жалко их.
Пошли. Уже на разбеге, когда здорово разогнались, я заметил что-то не то. Никак не подниму нос. Рули не сдвинешь. Снял ноги с педалей, уперся ими в приборную доску, тащу штурвал - и ни черта!.. Крикнул: "Борис, тащи!" - он на правом кресле вместо второго летчика - тоже изо всех сил тянет; все равно не сдвинем: нос будто свинцом налился...
"Свинцом?" - кольнула догадка, и от нее бросило в пот.
"Чушки! Чугунные центровочные чушки!.. Не снял ли кто их?"
"Юткевич!
–
– Давай!.. Тащи штурвал!"
Саша навалился сзади и тоже стал тянуть. Тянем, как репку. А скорости до черта, давно уж пора лететь, и полоса кончается.
Пыхтим. Еще... Еще немного!.. Фу! Наконец-то! Передняя нога последний раз чиркнула край бетонки и отлипла. Котерев что-то сказал, я не расслышал:
"Погоди, дай дух переведу!"
Когда убралось шасси, стало полегче. Попросил Юткевича:
"Смотайся в хвост, взгляни, чушки на месте?"
Тот кивнул, мигом стащил с себя парашют и полез в хвост. Через минуту кричит оттуда:
"Центровочного груза нет!"
Я и сам знаю, что нет. Просто хотел проверить. Думаю: "Садиться обратно?.. Позорище!.. Нет, все равно корабль списан на слом: надо идти на полигон".
Вот когда я вспомнил Федора Федоровича Опадчего, как ему досталось на первом вылете без этих злополучных чушек... Я проклинал себя и свою память. Проклинал и того, кому понадобились эти все сорок пять чертовых чушек. "Сам виноват, простак, - в конце концов поставил себе диагноз, - думать надо перед полетом!"
Подлетаем к точке, но как садиться?.. Прикинул, нужно закрылки выпустить на тот же угол, как при взлете были. Не вносить ничего нового.
Шасси решился выпустить, уже подкрадываясь на посадку, когда все втроем вцепились опять в штурвал.
Все равно все вместе мы не смогли погасить рулями скорость и сильно трахнулись передней ногой о грунт: трах!.. Мчимся, впереди лес, со страху кажется - рукой подать.
Тут я вспомнил про реверсивные винты!.. И мигом перевел их - второго и третьего моторов - на обратный, реверсивный шаг и одновременно дал этим моторам полный газ.
Впереди будто взорвалась бомба... Такой поднялся пыльный смерч!.. Винты погнали перед самолетом стену пыли...
Несемся куда-то и ничего не видим. Ждем "характерный треск", притихли. Но все же по толчкам заметно, как быстро тормозимся.
Наконец скорость совсем погасла, и я смог убрать газ тем двум моторам, реверсивные винты которых нас спасали. Ветер сдул в сторону пыль, стало проясняться. До леса оставалось кое-какое расстояние. Я вытер пот со лба и тут только почувствовал усталость.
За рядами высоких спинок юной стюардессы почти не видно. Изредка мелькает ее кокетливо сдвинутая набок крошечная серая пилотка.
- Граждане пассажиры, повторяю... Мы не можем подняться, пока все не усядутся на места и не пристегнутся ремнями. Усаживайтесь, пожалуйста...
Голос ее тонет в общем гомоне, в обрывках фраз:
- Полтора часа на солнцепеке.
- Давай по одной. С отлетом!
Люди, в смятении от жары и духоты, мешают друг другу. Цветы, потные лица, сумочки, башни причесок, свертки. Здесь же пробирается штурман.