С небес на землю
Шрифт:
— Вы у меня спрашиваете? — осведомился Береговой. — Так я ничего не знаю!..
— И пропуск, — продолжала бормотать Митрофанова, будто во сне, — я же потеряла пропуск, и его восстанавливали. «Ова» ведь необязательно Митрофанова! Это какая угодно может быть фамилия!
Она вдруг вскочила с кресла, подбежала к шкафу, выдернула из него сумку и стала лихорадочно копаться внутри.
— Вадим не мог, — повторяла она, вытаскивая из сумки какие-то вещи, — может, Олечка и способна на это, но Вадим не мог! Он кто угодно, только
— Екатерина Петровна!
— Зачем ему убивать?! Да еще у нас в издательстве?! Да еще непонятно кого! Но если фотографии выложила Олечка, а он теперь с ней…
Тут Митрофанова замолчала, как будто подавилась, и села на пол, смешно и неестественно подвернув ногу.
Береговой подскочил к ней.
— Вы что?! Вам плохо?!
В каждой руке она держала по пропуску, переводила взгляд с одного на второй.
— Как он сюда попал? — Она ткнула в Берегового пропусками. — Как они сюда попали?! Я же один потеряла! Почему их теперь два?!
И она швырнула пропуска на ковер.
— Тише, — сказал Береговой, подобрал пластмассовые прямоугольники и оглянулся на дверь. — Тише, тише!.. Может, воды принести?
— Идите к черту, какой еще воды?! У меня совершенно точно был только один пропуск, а второй я потеряла! У меня совершенно точно нет таких запонок! Я совершенно точно никого не приводила в издательство! И я точно не знаю убитого человека!..
Дверь распахнулась, и в кабинет заглянул Стрешнев.
Такой всегдашний, нормальный, такой свой, что Митрофанова проворно встала на четвереньки и, помогая себе руками, держась за ближайший стул, поднялась с ковра, вырвала у Берегового пропуска и пошла к Стрешневу.
— Катя?! Ты что? Что случилось?
— Саша, я ничего не понимаю! Этот новый заместитель на самом деле Алекс Лорер, помнишь «Запах вечности»? Его бабка нашла, чтобы он разобрался, что происходит в издательстве! И у меня два пропуска, а был только один, я это точно знаю! И запонки на этих проклятых фотографиях не мои!
Она дошла до Стрешнева, обняла его и зарыдала.
— Как вы сюда попали?!
Алекс пожал плечами.
— У нас же пропускная система! Твою мать! Что вам нужно?!
— Здравствуй, Вадим. Сколько лет, сколько зим не видались Боб и Бим.
У Веселовского приоткрылся рот, и тяжеленная — не иначе, золотая! — ручка вывалилась из обессилевших пальцев и покатилась, покатилась…
— А мы пришли тебя навестить! — громко, так что, должно быть, слышали и в коридоре, продолжала писательница Покровская. — Ну, дворец! Ну, хорош! С лебедями, с чучелами!.. С дипломами всякими, с чудесами разными!..
Она по-хозяйски прошла вперед, к подиуму, на котором стоял огромный стеклянный стол с изменяющейся подсветкой, и к трону, на котором почти умирал близкий к коме Веселовский.
— А седалище что? — спросила она, взойдя на подиум и заглядывая
— Маня… — произнес Алекс.
Она оглянулась на него, хотела что-то сказать, но не стала.
Стянула с плеч пальто и уселась напротив Веселовского — немного царицей Тамарой.
— Я… рад тебя видеть.
— Ну, конечно.
— Как ты поживаешь?
— Превосходно.
Алекс усмехнулся. Она так нравилась ему, что он совершенно не знал, что с этим делать. Тысячу лет ему никто так не нравился.
А, может, миллион.
Она ведь понятия не имеет, зачем они сюда приехали и что именно он собирается говорить! Но подыгрывает ему виртуозно, как будто чувствует все его внутренние настройки, словно действительно знает про него все!..
Но ведь так не бывает. И надеяться глупо.
— На самом деле это я попросил Марину Алексеевну сопровождать меня. Одного меня вряд ли пустили бы. А Марина Алексеевна — человек, известный всей стране, и ее благонадежность не вызывает никаких сомнений.
— Да уж! — откликнулась Маня. — Я сказала охранникам, что мой следующий детектив будет про колбасную фабрику. Потом пара автографов, и дело в шляпе. Кстати, рассиживаться нам некогда, меня ждет генеральный директор.
— Наш генеральный директор?!
— Ваш, не мой же! У меня нету никакого директора! Помощница есть по хозяйству, а больше никакого штата и нету!
— А зачем тебя ждет наш директор? — глупо спросил Веселовский и осекся.
— Да я же говорю — собралась писать про колбасу! И про разных колбасных деятелей. Надо же с кого-то начинать, ну, я и решила начать с директора. Не с тебя же! — Тут она небрежно махнула рукой. — Ты в колбасе недавно, что с тебя возьмешь!..
Алекс тоже взошел на подиум, подумал немного, взял со стула причудливой формы Манино пальто, уселся и положил его себе на колени.
От пальто тревожно и соблазнительно пахло Маней.
И вообще в этот раз кабинет не казался ему ни огромным, ни пустынным — Маня занимала в нем очень много места, заполняла его собой, а Алексу это было важно.
…Как она сказала? Мне все равно куда, лишь бы с тобой?..
Веселовский следил за его манипуляциями, и глаза у него были перепуганные.
— Я знаю, что письма с угрозами Анне Иосифовне писали вы. Должно быть, не вы сами, а ваша подруга из отдела русской прозы, по совместительству непризнанный гений. Я знаю, что вы подбили ее выложить в Интернет фотографии с места убийства. Таким образом, доставили известные неприятности всем — директрисе, Екатерине Митрофановой и Владимиру Береговому. Он ведь в случае официального расследования вполне мог вычислить адреса, с которых на почту директрисы приходили… всякие гадости.
— Чушь, — неуверенно сказал Веселовский. — Что вы несете, юноша?!