С небес на землю
Шрифт:
— Что было дальше?
Стрешнев пожал плечами:
— Ничего. Я вернулся в Москву миллионером. Все твои деньги я аккуратно получаю до сих пор, между прочим! Нет, конечно, с придурком, который исполняет роль настоящего автора твоего романа, приходится делиться, но это все такие мелочи! Пять процентов от того, что достается мне, а твоя книга чертовски хорошо продается!
— Заткнись.
— Нет, ты же спрашиваешь! — с веселым злорадством продолжал Стрешнев. — Мне нужно было отомстить. Ну, не мог же я не отомстить, согласись!
— Кому?..
— Старой карге.
— Анне Иосифовне?
— Ну, ты просто пророк! Конечно.
— Твой отец
— Да, черт возьми! — заорал Стрешнев. — Да! Ради нее он нас бросил!
— Но он же потом вернулся.
— Это уже не имело значения! Если б он был жив, я отомстил бы и ему тоже, но он благополучно помер, и осталась одна бабка! Бабка и ее драгоценное издательство! И я решил с ней покончить, и с ее издательством заодно. Я напросился к ней на работу, и она взяла меня, конечно, тоже из милости — бедный мальчик, ему надо помочь! Это я-то бедный мальчик, представляешь?! С твоими миллионами!
— Нет. Не представляю.
— Я ждал долго. Просто убить ее мне было неинтересно. Мне хотелось, чтоб она мучилась. И еще обязательно нужно было развалить это чертово издательство. Она все трясется над своей репутацией, все обхаживает сотрудников и писателей! — Слово «писатели» он выговорил как ругательство.
— Она подозревала тебя в чем-то, — сказал Алекс задумчиво. — Это точно. Она взяла меня на работу, и я сомневаюсь, что она ничего обо мне не знала, хотя Павел и утверждал, что не знает!
— Кто такой Павел?
— Павел Литовченко, владелец. Сын Анны Иосифовны. Ты не знал, что у нее есть сын?!
— Я плевать хотел на нее! И ее сына я видал в гробу! Мне нет до него дела. Я должен был отомстить ей, а не какому-то сыну!..
— И все же Анна Иосифовна тебя подозревала! Она оставила для меня среди прочих писем с угрозами листок с буквой «С», который ты стащил. Его никто не мог стащить, кроме тебя, и я стал думать, зачем он тебе понадобился. Просто листок. Просто буква. А ты его забрал. Почему? Она ничего мне не объяснила, и я не стал спрашивать — никакого листка к тому моменту уже не было! Она оставила мне подсказку. «С» — или Саша, или Стрешнев. Но ты же маньяк. Ты сразу решил, что этот листок тебе чем-то угрожает, и забрал его. Если бы ты его оставил со всеми остальными, я бы не стал подозревать тебя с самого начала!
Стрешнев исподлобья смотрел на него:
— А ты подозревал?
— Да. Сначала из-за сокола с вороной, а потом…
— Я-то тебя сразу узнал! Это ты меня никогда не видел, а я тебя — миллион раз. Я ничего не понял, откуда ты взялся на мою голову?! Я думал, может, бабка догадалась, хотя как она могла догадаться?! Тебя я тоже не мог убить, стали бы копать и докопались бы до А. Эн. Седера! Но зато я тебя избил! — У него на лице появилось мечтательное выражение. — Как это было прекрасно! Какой кайф. Ты корчился, хрипел, кровью харкал, а я тебя бил. С каким наслаждением я тебя бил!.. Я бы всех вас перебил, подонков!..
— Кем был тот человек в издательстве? Он же был не рабочим, да? У него оказались слишком дорогие и чистые ботинки. Тогда кто?
— Писатель! — весело ответил Стрешнев и захохотал. — Очко в мою пользу! Все-таки одного я прикончил!
— Зачем?!
— Да все за тем же! Он написал отличный роман и наотрез отказывался от рекламы! И ни с кем из редакторов он никогда не встречался! Я решил действовать по той же схеме. Только мне не пришлось бы оставлять его в живых — здесь у нас не Франция! Я хотел одним ударом решить все вопросы. Избавиться от идиота, заполучить его роман и навсегда испортить жизнь
— Как ты его туда заманил?
— Ну, это было отдельное удовольствие. У него в романе как раз есть сцена, где герой переодевается и попадает на режимный объект по чужому пропуску. Я сказал ему, что так не бывает, и мы поспорили. Я привязался к нему как банный лист! Он настаивал, что это вполне реальная сцена! И я заставил его повторить в жизни все, что написано в его собственном романе!
— Ты его заставил?!
— Конечно. Это было легче легкого! Господи, это так интересно — манипулировать людьми, заставляя их делать то, что мне нужно! Я вытащил у Митрофановой пропуск, отдал ему, он раздобыл где-то какую-то форменную одежду. Он должен был дойти до определенной комнаты и оставить записку, что он там был. Ну, в качестве свидетельства!.. Я знаю издательство как собственную квартиру. И я был точно уверен, что никакие камеры меня не сфотографируют. Их там просто нет. Он дошел и записку оставил, идиот! Еще бы! Такая интересная игра!
— Пыль на металлической полке в одном месте была как будто стерта. Я знал, что там что-то лежало, конверт или листок. А потом его резко сдернули.
— Я же спешил все-таки! И кровь из него текла, а я не люблю крови.
— Ты умеешь обращаться с холодным оружием?
— Я готовился, — сказал Стрешнев самодовольно. — Я начал обдумывать план мести, когда отец ушел. Я знал, что рано или поздно с ним покончу.
Алекс помолчал.
— Убивать-то зачем? — спросил он тихо. В позвоночнике стало холодно. — Он бы, писатель этот, тебе еще, может, двадцать романов написал! А ты денежки бы получал. Впрочем, деньги тебе не нужны. У тебя полно моих! Тебе был нужен его роман, так? Ты издал бы его под своим именем и прославился. Как писатель, правильно?..
— Да! Да!!! Я! Я всю жизнь не мог связать двух слов! Для меня записка на бумаге — пытка, а для отца…
— Да, я понял. Для твоего отца писатели были почти что боги и небожители.
— Труп в коридоре! Прямо название для детектива! Старая карга слегла. Никто не работал. Все бились в истерике. Главное, его в лицо никто не знал, понимаешь?! И опознать не могли!
Алекс кивнул задумчиво.
Ненависть разъедает, как кислота.
Я мог бы стать таким. Или… не мог?
— Я сразу понял, что этот человек имеет какое-то отношение к издательству, иначе как бы он там оказался? И это никакой не рабочий — я все там осмотрел. У него руки… совсем не рабочие, и слишком дорогие ботинки. И с Митрофановой все более или менее понятно, — выговорил Алекс, стремясь отделаться от мыслей о ненависти и кислоте. — Она позвонила, когда ты был рядом с ее домом, и ты быстро придумал сценарий убийства. Ты подъехал к ее дому, увидел машину Берегового и понял, что можно все свалить на него. А собаку ты всегда с собой возишь?
— Всегда, только на работу не беру, конечно.
— Почему она бегала возле дома? Я же ее видел! Ты не мог ее выпустить! Потом пришлось бы загонять обратно, а тебе время терять было никак нельзя! Почему она выскочила из машины?
— За кошкой, — буркнул Стрешнев. — Дура. Всему научил, а за кошками все равно гоняется!
— У Анны Иосифовны точно такая же собака. И у Надежды Кузьминичны. Это директриса тебе ее подарила?
— Да, чтоб им обоим сдохнуть! Она считала, что я… одинокий мальчик! А ее сука как раз принесла этих… как их… кутьков! Она всем и раздавала! Все добренькой прикидывалась!