С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

Шмидт Хайнц Вернер

Хорошо побывать в зеленом Джебель-Акдаре; впервые за столько месяцев наши глаза смотрели не на солнце, песок и мух, а на зеленые поля, кудрявые облака, поросшие лесами холмы и красивых женщин. Впрочем, мы с Роммелем, грязные и потные, прибывшие на изрешеченной пулями машине, покрытой многомесячным слоем грязи, чувствовали себя не в своей тарелке в этих мраморных залах и ухоженном парке. Я видел, что итальянский Генштаб тоже понимает, что мы не вписываемся в эту обстановку.

Роммель немедленно доложил о своем прибытии для беседы с Бастико. Однако новый итальянский командующий только через полчаса нашел время принять его. Когда после короткой беседы Роммель покинул офис Бастико, у него было плохое

настроение. С тех пор мы называли итальянца Бомбастико.

Роммель являлся сейчас фактически единственным командующим, а власти у него было гораздо больше, чем у итальянского генерала. В Кирену прибыла новая группа штабных офицеров. Роммель еще раньше разузнал, что этот персонал предназначался для танковой группы, которая «должна поступить в распоряжение» германского Африканского корпуса. Я заметил, что Роммель задумался над тем, что конкретно за этим стоит. Будет ли новый штаб напрямую связан с германским Верховным главнокомандованием, или кто-нибудь из старшего генералитета возьмет на себя общее командование Африканским корпусом? Во время нашей поездки в Кирену обстановка прояснилась. Ожидая своего шефа, я познакомился с несколькими офицерами нового штаба. Один из них, долговязый офицер связи лейтенант Дикман, поприветствовал меня с таким высокомерным и снисходительным дружелюбием, что мне подумалось, что в этой утонченной атмосфере на нас, фронтовых буянов, смотрели как на дикарей, правда прибывших с благими намерениями. После Бастико Роммель встретился с генералом Гаузе, начальником новоприбывшего штаба. Гаузе, приятный человек, умеющий проявлять уважение к старшим, в котором чувствовалась сила и уравновешенность, без обиняков заявил, что новый штаб будет придан Роммелю.

Таким образом, стало ясно, что вскоре будет создана танковая группа «Африка», которой с августа 1941 года будет командовать Роммель. Из практических соображений она должна была включать в себя два итальянских корпуса, стоявших на подступах к Тобруку, и германский Африканский корпус, командовать которым должен теперь генерал Крувел. Общее руководство боевыми действиями передавалось Роммелю.

Несмотря на создание новой структуры, мы почти не получали пополнений. Впрочем, всем было ясно, что какое-то время хорошего пополнения не будет. Роммель сам настаивал на том, чтобы пути снабжения в пустыне были достаточно укреплены для обслуживания уже имеющихся в наличии трех немецких дивизий, прежде чем другие германские боевые части будут переброшены в Африку.

В течение жарких летних месяцев соллумский фронт был оборудован в полном соответствии с приказами Роммеля. Были установлены тяжелые орудия и заложены новые минные поля. Когда приготовления закончились, Роммель сосредоточился на тобрукском фронте. Он планомерно готовил наступление, которое наметил на конец ноября. Он приказал войскам в некоторых секторах выдвинуться вперед и занять новые позиции. По ночам, несмотря на налеты австралийских патрулей, перед существующей линией фронта строились боевые передовые посты, которые должны были быть укомплектованы личным составом по завершении строительства.

В этот раз Роммель решил оставить в покое сектор Медавва, а штурм на юго-востоке начать в районе Эль-Дуды – сектора, который мне всегда нравился.

Если в апреле и мае у нас не было информации о системе обороны, то теперь мы располагали данными аэрофотосъемки. Каждая фотография тщательно изучалась. Подробные фотографии укреплений противника в месте своего расположения имел каждый полк, каждый батальон и даже каждая рота.

Главную роль в этом штурме предстояло сыграть двум танковым дивизиям. Обе они были выведены с фронта для отдыха и специальной подготовки. 21-я была расквартирована между Бардией и Тобруком. 115-й мотопехотный полк 15-й танковой дивизии со времени своего прибытия

в Африку занимал окопы к юго-западу от Тобрука. (Я показывал его позиции генералу Паулюсу.) Его вывели из этого неудобного сектора для отдыха и специальной подготовки на берегу моря восточнее Тобрука. Немедленно последовала реакция на эту перемену. Около 70 процентов солдат свалилось с дизентерией и желтухой. Боевая мощь части, которая на линии фронта у Тобрука была достаточно высокой, снизилась настолько, что роту можно было сравнить со взводом.

Чтобы ослабить концентрацию огня противника, Роммель приказал изготовить макеты наших позиций на свободных местах. Он велел в течение четырнадцати дней построить сотни ложных огневых точек из дерева и мешковины вокруг всего Тобрука. Он надеялся, что осажденный гарнизон будет попусту расходовать драгоценные боеприпасы, не причиняя ни малейшего вреда нашим войскам. После того как противник израсходовал на эти макеты уйму снарядов, часть этих огневых точек была использована по своему прямому назначению.

Я оценил разумность этой схемы, когда Роммель разрабатывал ее, но, когда его не было рядом, мне приходилось выслушивать недоуменные вопросы офицеров:

– Боже мой, Шмидт! О чем вы там думаете? Вы приказываете нам построить двенадцать точек только в одном нашем секторе. А где, по-вашему, мы возьмем столько бревен и мешковины в пустыне?

Роммель всегда – не только сейчас – требовал от своих подчиненных проявления инициативы и энергии.

– Хотя мы и ведем сейчас позиционные бои, – рычал он, – это вовсе не означает, что солдаты могут приклеиться к своим насиженным местам.

Чтобы подготовить к наступлению как можно больше свежих немецких частей, там, где это возможно, немцев на оборонительных позициях сменили итальянцы. Роммель отдал следующий приказ: «Необходимо сосредоточить несколько немецких рот в определенных точках в качестве «корсета» для остальной линии фронта». Я не знал, нравится ли это нашим союзникам или нет.

Нельзя сказать, чтобы Роммель вел себя с ними бестактно и властно. Однажды мы ехали по дороге оси, когда она была близка к завершению, и он был искренне доволен трудами итальянских строителей-дорожников. Две наши открытые машины сопровождал «мамонт» в качестве защиты от воздушных налетов. С нами ехали штабной офицер итальянского генерала Кальви майор Туцци, лейтенант Турини и доктор Франц, переводчик, заменивший доктора Хагемана. Роммель подозвал толстого итальянского майора, командовавшего одним из дорожно-строительных батальонов:

– Скажите ему, доктор Франц, что я очень доволен работой его батальона – они выполнили ее на отлично.

Пухлое лицо майора расплылось от удовольствия, когда он услышал этот комплимент. Это был веселый, живой и постоянно улыбающийся малый. Роммель спросил его, были ли какие-нибудь жалобы. Майор возбужденно ответил:

– Si, si, segnor [5] , пища очень однообразная, и вино плохое.

Роммель с озорной улыбкой посмотрел на заплывшую жиром фигуру и мягко пробурчал:

5

Да, да, синьор (ит.).

– Ну, тебе-то это совсем не повредило!

2

Когда Крувела назначили командующим Африканским корпусом, а Роммеля – командующим танковой группой «Африка», он оставил свой штаб в Бардии новому командующему, сохранив при себе только меня, своего ординарца Гюнтера и писаря Бёттхера. Мы вернулись в Джебель-Акдар, чтобы совсем немного пожить среди зеленых кущ Беда-Литтории.

Глава 14

Как Роммель поразил Гитлера