С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.
Шрифт:
— А теперь, киска, — сказал Лу твердо, — возьми свою книгу, иди к бассейну и жди. Поняла?
— Ты ведь придешь за мной, дорогой? Мы в самом деле поженимся?
— Пока жди. — Терпение Брэди было на пределе.
Когда она ушла, поцеловав его, Брэди написал записку, положил ее в конверт и адресовал мистеру Пьеру Дювайну. Затем он отнес записку портье.
— Передайте это, пожалуйста, мистеру Дювайну, когда он приедет.
— Конечно, сэр.
Брэди вернулся в свой номер, вынес на балкон стул, откуда ему было удобно наблюдать за прибывающими и стал ждать.
Все это время Серж
В 11.15 Брэди увидел, как приехали Дювайны и Лепски. Он вошел в комнату, закурил сигарету и стал расхаживать по комнате. В записке, оставленной портье, он просил Пьера прийти к нему без промедления.
Серж Хольц увидел, когда вошли Дювайны и Лепски. Он увидел, как швейцар вкатил на тележке четыре чемодана и синюю дамскую сумку. Он не терял их из виду до тех пор, пока они вместе с портье не вошли в лифт. Теперь уже недалеко то время, когда не нужно будет больше ждать, а нужно будет действовать.
У двери Дювайн сказал:
— Давайте встретимся через полчаса. Побродим по городу.
— Отлично, — ответил Том. — Интересно, как здесь кормят?
— Голодать не будешь, — ответил Пьер, увлекая Клодетту в номер и закрывая за собой дверь. — Здесь Брэди. Он хочет со мной тотчас встретиться. Номеэ его рядом.
— Будь осторожен, милый, — сказала она, слегка волнуясь. — Лу парень проницательный.
Дювайн поцеловал ее.
— Я тоже не промах. Скоро вернусь.
Брэди продолжал расхаживать по комнате, когда в дверь раздался стук. Он подошел к двери и открыл ее.
— Пьер! — воскликнул он. — Рад тебя видеть. — Он втащил его за руку в комнату — Выглядишь ты блестяще!
Не оставаясь в долгу, Лу сказал:
— Ничуть не постарел! Бог ты мой?! Ужасно рад снова тебя видеть.
Оба, казалось, были очень рады.
— Говори скорей, — просил Брэди, все еще держа руку Дговайна. — Не тяни. Как дела? Какие-нибудь осложнения?
— Никаких, если, конечно, не считать того, что от этих Лепски можно окочуриться.
— Как таможни?
— Все прошло как во сне.
Брэди засиял:
— Я знал, что на тебя можно положиться. Теперь остается только сделать замену.
— Да. — Дювайн немного замялся. — Нужна будет ловкость. Ничего. Все будет в порядке. Дубликат сумки у тебя?
— Конечно. — Брэди достал сумку. — Пустая. Пьер, у тебя на это уйдет несколько минут, а потом сразу направляйся в отель «Эдон» в Цюрихе, где я буду ждать тебя с двадцатью тысячами франков плюс за расходы, которые ты понес.
Дювайн только потер руки.
— Отлично!
— Как ты собираешься избавиться от Лепски?
— Я им скажу, что у меня заболела мать, и мы должны вернуться в Париж. Об этом не беспокойся!
— Хорошо. Я должен отправляться. — Брэди выдал Дювайну фальшивую улыбку. — Ты прекрасно поработал, я буду настаивать, чтобы Эд добавил тебе еще десять тысяч долларов.
— Ну спасибо, Лу! Это было бы отлично.
Двое мужчин пожали друг другу руки.
— До встречи в Цюрихе… Через пару дней?
— Как только выберу момент и произведу замену, сразу же к тебе. Все зависит от Лепски. Они прилипли к нам, как клей. Думаю, что дня два-три. Я позвоню тебе в «Эдон».
— Счастливо, Пьер!
Брэди с широкой дружеской
Дювайн, подняв сумку и осмотрев ее, вышел быстро из номера и вошел к себе. Когда Клодетта увидела сумку, лицо ее осветилось.
— Все в порядке, родной?
— Никаких проблем. Он даже пообещал еще десять тысяч долларов. Ему даже мысли в голову не приходит о том, что мы можем надуть их. Жалкие какие-то деньги, когда можно получить четыре миллиона долларов.
Клодетта бросилась в его объятия, и они в вальсе закружились по комнате.
Брэди нашел Мэгги в шезлонге, погруженную в чтение романа.
— Собирайся, цыпленок, — сказал он. — Мы отправляемся.
— О, Лу. На самом интересном месте. Дай мне дочитать, что будет дальше. Он как раз затащил ее в постель…
— Неважно, пора ехать!
Они направились к машине через дорогу. В то время, как они мчались в Виленью, он снова проинструктировал ее, как добраться до отеля в Цюрихе, и обещал с ней встретиться как можно скорее. Когда они приехали туда, она немного всплакнула, прощаясь с ним, но быстро успокоилась и вновь повеселела, когда вспомнила о новых часах, подаренных им, о деньгах, которые он дал ей, и о романе, который ей предстояло дочитать. Оставив машину Мэгги, он обещал ей приехать не позже чем через неделю, он взял напрокат в местном гараже «гольф-15».
Весь день он провел в плавательном бассейне. Там было много людей, но никто не обращал на него внимания. Уже к вечеру он занес в кабину свой чемодан, запер дверь и загримировался в хорошо одетого старого джентльмена, которого можно было принять за банкира. Потом он вернулся в «Монтрэ Палас» и представился мистером Джоном Уиллисом.
Серж Хольц, который все еще сидел в вестибюле, был бы совершенно одурачен, настолько блестяще перевоплотился Брэди, если бы тот не допустил одной маленькой ошибки: он вернулся с тем самым чемоданом, который был у него, когда он записывался под именем Льюиса Шульца.
Хольц, привыкший замечать малейшие детали, сразу же узнал чемодан, как только швейцар поднес его к лифту. Хольц вспомнил, что дядя предупреждал о необыкновенной способности Брэди перевоплощаться и принимать самые различные обличья. Он только самодовольно ухмыльнулся, расколов Брэди.
Он видел, как Дювайны и Лепски вышли из отеля, и зашел в бар перекусить.
Оставшись в своем номере, Брэди раскрыл чемодан и достал револьвер. Следуя инструкциям Эда Хэддона, он еще раньше, остановившись в Женеве, направился по адресу, данному Эдом. Высокий полный муж чина лет сорока с радостью продал ему револьвер, как только Лу упомянул имя Эддона. Брэди не мог терпеть никакого оружия. Он ненавидел любые формы насилия. Он подчеркнул, что револьвер должен быть не заряжен, и он проследил, чтобы тот человек вынул все патроны. Удовлетворенный он сунул его в карман и расплатился. Теперь он уселся на кровать и недовольно рассматривал оружие. Он надеялся, что ему не придется угрожать Дювайну. Если бы ему все-таки пришлось это сделать, он совсем не был уверен в себе, что сможет это сделать убедительно. Дювайн вел себя так дружелюбно. Он совсем не допускал мысли о надувательстве. Хэддон чересчур подозрителен, но миллион — все-таки есть миллион.