С/С том 7. Почему выбрали меня? Мэллори. Когда обрывается лента
Шрифт:
— А кто это был?
— Ли Харди, вроде как букмекер.
Терелл и Бейглер обменялись взглядами.
— Давно он ее бросил?
— Месяца три назад. Он завел себе другую, и Сью совсем помешалась, когда он ее покинул. Три недели пьянствовала…
— Могли ли у него быть причины убить ее?
— Если бы она стала к нему приставать… Это такой тип, который на все способен — на все плохое.
Терелл призадумался. Он все еще был погружен в свои мысли, когда машина остановилась у морга.
Через несколько минут они стояли перед трупом, покрытым
Терелл осторожно снял простыню с лица Сью Парнелл и вопросительно посмотрел на Джейн. Ее глаза потускнели.
— Да, это моя сестра, — хриплым голосом проговорила она.
И не успел Терелл помешать ей, как она сорвала простыню с голого израненного тела. Словно окаменев, она стояла над трупом, пока Бейглер не поспешил на помощь шефу и снова не прикрыл тело.
— Вот оно что… — наконец вымолвила Джейн. — Я чувствовала, что она от меня что-то скрывает. — Затем она повернулась к Тереллу с таким гневом в глазах, что он ужаснулся. — Послушайте! Вы должны найти этого выродка! Если вы этого не сделаете, я сама займусь этим. Я этого так не оставлю. Подумать только, что этот мерзавец натворил с моей сестрой! Конечно, и она далеко не праведница, но нельзя же так безнаказанно поступать с женщиной, какой бы она ни была!..
Джейн повернулась и неверными шагами пошла к выходу.
— Отвези ее домой, — сказал Терелл Бейглеру. — Мы поговорим с ней позже.
Бейглер поспешил вслед за Джейн, но увидел только, как она остановила проезжающее мимо такси и села в него. Когда машина тронулась, он еще раз увидел ее худое лицо со сверкающими глазами. Почувствовав облегчение, он вернулся к Тереллу.
— Она уже уехала на такси, — доложил он. — Тогда надо узнать, нет ли у Хесса чего-нибудь для нас. А потом поговорим с Харди.
Полицейские сели в служебную машину.
Валери с отцом вернулись в отель. Она заметила, что настроение отца изменилось, пока она была у Криса, и заранее приготовилась к неприятному разговору.
Войдя в комнату, Траверс сказал несколько изменившимся голосом:
— Вал, самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, — это упаковать чемоданы и уехать. Мне нужно успеть на пятичасовой самолет, и если ты немного поторопишься, то мы успеем улететь вместе.
— Я останусь здесь, отец. Что мне делать в Нью-Йорке, если Крис здесь?
Трэверс сделал нетерпеливый жест.
— Я говорил с доктором Густавом. По его мнению, есть шанс, что когда-нибудь Крис поправится, но имей в виду, это очень важно: произошедшая с ним перемена и потеря памяти требует, чтобы он находился под постоянным надзором. О том, чтобы ему жить в отеле, не может быть и речи.
— Тем более мне необходимо остаться здесь и ежедневно посещать его, — решительно заявила Валери.
— Я полагаю, доктор Густав может не разрешить тебе ежедневные посещения.
— Но почему?
— Вижу, что мне не остается ничего другого, как рассказать тебе все. Не исключена возможность, что Крис способен на насилие…
Валери поднялась и подошла к окну. Она стояла молча продолжительное
— Доктор Густав действительно сказал, что он способен на насилие? — Она обернулась, и Трэверс заметил решимость в ее взгляде.
— Да. И если ты хочешь посещать Криса, тебя одну с ним не оставят.
— Ничего не понимаю! Ведь я все время была с ним одна. Разве теперь выяснилось что-то новое?
— Боюсь, что да. Эта внезапная потеря памяти — тревожный признак. Вполне возможно, что во время следующего приступа он станет опасным. Я не особенно разбираюсь в таких вещах, но доктор Густав опасается мании убийства. Следовательно, ты с ним сможешь видеться только в присутствии медсестры. Захочешь ли ты встречаться с ним в такой обстановке?
— Я буду посещать его в любом случае.
— Дитя мое, ты так любишь его?
— Да… Окажись я на его месте — он бы никогда меня не бросил. Но не будем больше говорить об этом — я остаюсь.
Трэверс встал.
— Тогда я сейчас отправлюсь. Возможно, я еще попаду на более ранний самолет. Поддерживай со мной связь. Не представляю себе, как ты будешь жить одна! Может, ты захочешь вызвать к себе подругу, чтобы было веселее? Хотя… вероятно, ты это устроишь сама…
— Не беспокойся обо мне, отец, я предпочту жить одна.
— Ты не одна. Вал, у тебя есть отец, — Трэверс бросил на нее полный надежды взгляд. — Ведь так, не правда ли?
— Конечно, отец.
Однако по выражению ее лица он понял, что не сможет вытеснить Криса у нее из сердца, что она не вернется в родительский дом…
Ли Харди был давно известен полиции. Его знали как нечестного игрока, зарабатывающего много денег, но достаточно ловкого, чтобы не преступать закон.
Терелл с Бейглером сидели в кабинете на Семнадцатой авеню. Бойкая блондинка, обслуживающая группу телефонов, сообщила им, что Харди на ипподроме.
Через некоторое время она доложила, что он отправился домой, и полицейские поехали на Веймс-драйв, где Харди снимал четырехкомнатную квартиру с видом на море.
Харди сам открыл дверь. Это был высокий брюнет крепкого сложения, загорелый, с выпуклыми голубыми глазами и ямочкой на подбородке. От таких мужчин женщины обычно без ума. Он устремил на полицейских холодный, твердый взгляд и вдруг широко улыбнулся. Из распахнутого, красного с золотом халата виднелась волосатая грудь, на ногах были красные кожаные туфли.
— Шеф! Вот это сюрприз! Входите, пожалуйста, вы еще не были в моей скромной хижине! Заходите, заходите и вы, сержант.
Полицейские вошли в просторную комнату, обставленную роскошной мебелью. Из окна открывался прекрасный вид на террасу и бухту. Одна стенка была сплошь застеклена, и на ней цвели вьюны и орхидеи всех оттенков и форм. Преобладающими цветами в комнате были белый и лимонно-желтый.
На широкой бело-желтой софе возлежала девица. Она была довольно красива, ее черные волосы спадали на загорелые плечи. Короткая белая накидка позволяла видеть почти всю ее грудь и стройные загорелые ноги.