S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I
Шрифт:
Полностью экранированные сани стояли по направлению к Оазису. В качестве двигателя был запряжён впервые освобождённый от оков монстр. Но руки были по-прежнему прицеплены к телу, чтобы дело ненароком не пошло насмарку. Его могучее тело разбухло от мускулов, вернув владельцу былую форму. А потому два с половиной метра силы смогут без труда протащить салазки через весь маршрут.
К передним бортам саней были приварены плавники, которые входили в чёрный грунт на десяток сантиметров, фиксируя положение саней в направлении Оазиса. Они предназначались для обеспечения заданного вектора на первые полчаса пути, после чего крепление должно было распасться в пыль, как первая ступень ракетоносителя. Если оставить их на дольше,
Чтобы у Голиафа была мотивация двигаться вперёд, перед ним будет зафиксирован шмат сочного мяса. Вид еды отбивает у монстра все остальные мотивы. Эксперименты показали, что продукты распадаются уже через сорок пять минут нахождения на черноте, поэтому они будут выполнять роль второй ступени ракетоносителя их маленького корабля. Когда Голиаф увидит, что стимул в виде еды распался в стеклянную крошку, возвращаться будет уже бессмысленно. Перед ним будут лесные просторы, где он сможет избавиться от черноземельного дискомфорта. Даже если они сильно собьются с пути, интеллекта твари, должно быть, достаточно, чтобы продолжать движение.
Сомневаться, что Голиаф не повернёт назад, можно было почти наверняка. Марк проверил рюкзак, оружие, оставил подробные заметки о своих действиях в диспетчерской башне, облил карету отвратной смесью дизельного дёгтя, которую ненавидел Голиаф, и, надеясь на верность своих расчётов и экспериментов, скрылся за толстой дверью капсулы на «лыжах». Всё было готово, и вскоре Голиаф пробудится. Марк принял обезболивающее, надеясь, что это хотя бы немного избавит его от предстоящих страданий, и приготовился к удару. Всё было готово, и Голиаф пробудился.
Капсулу тряхнуло и потянуло вперёд, и Марк сразу погрузился в шизофренно-психоделическое безумие. Всё было хуже, чем при падении самолёта: отказала вся сенсорика и способность мыслить. Он потерял ощущение времени и стал частью кошмаров и галлюцинаций. Память исчезла, и, витая в мире мучений, Марк не мог ни вспомнить, кто он, ни понять, что происходит, ни сосредоточиться на чём-либо. Триллионы синапсов в его мозгу беспорядочно цеплялись друг за друга, порождая хаос в горячих нервах. Марк утратил всё, включая возможность прекратить кошмары смертью, став противоположностью всем упорядоченным структурам. Он был поглощён и переварен безвременьем...
Спустя миллиарды лет Марк впервые увидел свет. Вернее, свет, наконец, прошёл через его зрительные центры, как полагается, а не остался биться в лунке хрусталика. Вязкая среда уступила место невесомой текучести, и Марк постепенно начал приходить в себя. «Выжил!» — пронеслось в его сознании, триумфальное пение ангелов. Он аккуратно сел и прислушался. Марк не слышал звуков изнутри металлической плаценты, но понял, что корабль достиг безопасной суши. Отважный черноход вскрыл дверь своей каюты, и ослепительная зелень ворвалась в лицо светлым потоком. Он здесь! Счастливая улыбка озарила измученное лицо человека, пересёкшего океан боли! Да, он смог! Он сделал это! Плечи распрямились, рёбра до хруста вобрали в себя пахнущий полынью ветер. Гордо вскинув голову, он встал, открыв себя миру. Он переборол себя, свой страх, свою боль. Он сумел то, чего никто не смог до него. На глаза наворачивались счастливые слёзы. Он достиг Оазиса!
Однако радость продлилась недолго, сменившись ужасом осознания ситуации. «Куда подевался чёртов мутант?» — с упавшим сердцем подумал мужчина и принялся медленно оглядываться по сторонам.
Глава 7
Ezzum ana sadduti, kima sumsu ana sudu,
darigam sa matim la idu.
Иду я путем, где
Дорогой, которую весь край мой не знает.
— Эпос о Гильгамеше — Таблица II
Мутант пропал, оставив после себя гору искорёженного металла. Повсюду алела кровь, и, присмотревшись, Марк увидел в ней обломки зубов. В то, что Голиаф сумел раскусить жёстко закреплённые оглобли, верилось с трудом, но факт был на лицо. При этом измятых оков и смирительных цепей, оплетавших торс бестии, мужчина не обнаружил. Выходило, что монстр смог оторвать себя от салазок и сразу пустился в бега. Разумный ход. Наверняка, если бы он мог, то и руки себе перегрыз, но до них он не дотянулся. Судя по цвету крови, монстру удалось освободиться не так давно. В чащу вёл тёмно-алый след.
Благоразумно двинувшись в противоположную от кровавой дорожки сторону, Марк стал пробираться через еловый бурелом.
Повезло ещё, что чудовище не раскроило кокон беззащитного человека. Тогда судьба была бы предрешена. Чуть успокоившись, Марк вколол себе боевой анальгетик, без которого уже не мог нормально соображать, но до темноты решил отыскать себе временное укрытие. После аварии ему становилось хуже с каждым днём. Боль острая, как игла, но иногда тупая, как огромная опухоль, постоянно давила ему на мозги. Однажды он, пробуя перетерпеть адские муки, чуть не потерял сознание от шока, однако сейчас боль полыхала так сильно, что даже под лошадиной дозой кеторолака каждый шаг отдавался ударом внутричерепного молота. Нужно было найти людей, а лучше помощь, потому что, не ровён час, как весь его мир сузится до одной лишь пульсирующей головы.
Солнце клонилось к закату, когда Марк неожиданно вышел в город. Подивившись, как половина древнего дерева приставлена к половине фонарного столба, и резкой смене территории леса на городской центр, он отошёл назад и начал наблюдать. Город безмолвствовал.
Многого разглядеть не удалось, потому что прямо перед носом возвышались несколько высоток мегаполиса. Но по выгоревшим из-за пожаров этажам и зияющим провалам выбитых окон Марк определил, что здание пережило серьёзную бойню. Кое-где были видны багровые натёки. Скорее всего, город за ним будет выглядеть не лучше, подумал он, выходя из укрытия. Несколько перебежек и мужчина достиг угла здания, прикрытого скучившимися автомобилями.
Выглянув из-под днища пикапа с высокой посадкой, Марк обомлел от ужаса. Вся площадь была чёрной от кровавых пятен. Несколько разорванных детских колясок сиротливо разбросало по асфальту, и от осознания произошедшей мясорубки к горлу подкатил тошнотворный ком. Из-за того, что ветра до сих пор не было, запах не ощущался, но Марк понимал, что стоит ему подойти ближе, и сдержать позывы он будет не в состоянии. Утробный клёкот уничтожил городскую тишь, резонируя от стен многочисленных зданий, и показалось, даже воздух пришёл в движение. Мелко задрожала бетонная крошка. Пахнуло смрадом, но Марк, уже не обращая внимания на запах, рванул прочь от источника звука. Он бежал между оставленными на проспекте иномарками и, казалось, клёкот начал раздаваться со всех сторон. Множество глоток подхватили иерихонский вой, и город, словно огромный восставший мертвец, погнался за живым и вкусным человеком. Заголосили потревоженные сигналки машин, зазвенели бьющиеся стёкла, топот неисчислимых ног всё приближался. Марк понимал, что если его догонят эти твари, у него не будет и шанса на победу. Увидев знак дорожных работ, он что есть мочи, побежал к нему, перепрыгивая через ограждения и обглоданные костяки людей. Впереди замаячил открытый люк. Марк, чувствуя голодное дыхание смерти, на ходу стянул рюкзак и рыбкой сиганул вниз, погасив удар туго набитым вещмешком. Сразу после этого он почувствовал, как просвет накрыла массой живых мертвецов.