С вечера до полудня
Шрифт:
— Смотрите не простудитесь, — раздался вдруг голос с заднего сиденья. — С вас ливмя льет.
Сдавленно ахнув, она развернулась. Разметавшиеся от резкого движения пряди мокрых волос облепили ее лицо.
— Черт подери, Гордон! Как вы меня напугали!
— Простите. — Нахмурившись, он внимательно осмотрел ее, а потом протянул накрахмаленный белый носовой платок. — Как вы умудрились так промокнуть?
Платок пах его одеколоном. У Габриелы сжалось горло. Она принялась тщательно вытирать лицо.
— Лоренс включил
Гордон хихикнул.
— Вовсе не смешно, — обиделась Габриела.
— Конечно-конечно.
— Да, не смешно, — повторила она. — Он бы наверняка…
— Но не успел же, — рассудительно заметил Гордон. — Ладно, Габи, не тратьте время на пустые мысли о том, что могло бы произойти.
— Дайте мне хоть минутку, а? — Сочувствия в этом типе не больше, чем в бревне. — Я насквозь промокла, замерзла, и нога страшно болит.
Подавшись вперед, он перегнулся через спинку ее сиденья.
— Вы напуганы.
Она ответила вызывающим взглядом.
— Ну да, напугана, конечно, он меня напугал. Я не такая уж глупая, Гордон, и отлично знаю, что бы Лоренс сделал со мной, если бы поймал в своем доме.
Гордон отвел волосы с ее лица.
— Но он же вас не поймал. Теперь все в порядке, успокойтесь.
Он вылез из машины и пересел на переднее сиденье.
— Поехали.
— Поехали? — Прижав платок к лицу, она блаженно вдыхала его чарующий аромат. Она не могла взять в толк, отчего это запах одеколона Гордона так ее успокаивает, а сам он просто бесит. — Но куда?
— Куда-нибудь, — нетерпеливо ответил он и ткнул пальцем в сторону дома мистера Грязные Сапоги. — А то на балконе снова зажегся свет. Занавески там просто ходуном ходили.
— И миссис Грязные Сапоги опять на страже, — прошептала Габриела, втайне надеясь, что он ее поцелует. Не дождавшись, она даже нахмурилась от разочарования. — Я отвезу вас к вашей машине. На кухне я видела упаковку с двенадцатью банками пива, так что на ночь Лоренсу хватит, вряд ли он до рассвета еще что-нибудь предпримет.
— Согласен.
Вскоре она остановила машину рядом с черным «порше». Открывая дверцу, Гордон напоследок обернулся к Габриеле:
— Встречаемся здесь в шесть утра.
— В шесть? Но это же так рано! — Она надеялась, что успеет чуть-чуть поработать в одиночку, а тут вон как получается. — Это же суббота, утром все спят, — старалась она переубедить его. — А сейчас уже за полночь.
— Кстати, что вы нашли в доме?
Можно было, конечно, помучить его и ничего не сказать, но все равно у него наверняка есть ее телефон, да и вообще лучше быть откровенной с ним. Даже если он и солгал относительно причины, из-за которой взялся за это дело, он все-таки хочет помочь и не желает ей вреда. Он доказал это, когда помогал ей спастись из дома Лоренса. Ему можно доверять…
Во взгляде Гордона явно читалось, что он-то как раз не сомневается в том, что она солжет. Но Габриела не собиралась лгать.
— Велосипед девочки и чей-то телефонный номер. Не знаю, важен ли нам этот номер, зато на велосипеде было написано ее имя.
— И как же ее зовут?
— Лейси, — выговорила Габриела через спазм в горле. На нее снова нахлынул ужас, который она испытала, коснувшись велосипеда. — Ее зовут Лейси.
Взгляд Гордона смягчился. Вытащив из кармана бумажник, он протянул ей визитную карточку.
— Позвоните мне утром, когда будете готовы.
— Мы же договорились встретиться в шесть.
— Я передумал. — Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на губах. — Вам нужно отдохнуть. Вы чертовски скверно выглядите.
— Зато вы сама неотразимость, Гордон Сазерленд, — огрызнулась Габриела, подумав, правда, что если ее внешность отражает ее чувства, то она и впрямь должна выглядеть на редкость скверно.
— Знаете, — ответил он задумчиво, — неотразимость подразумевает классический набор качеств — «высокий», «красивый», «уверенный», «симпатичный». Но, честно говоря, все это и гроша ломаного не стоит.
Это замечание слегка повысило Гордона в глазах Габриелы. Значит, он сознавал свои внешние достоинства, но понимал, что этого мало. Ведь главное — какой ты внутри, а не снаружи.
— Гордон, — она уставилась на спидометр, — у Лейси мало времени.
Не удержавшись, она все-таки подняла взгляд — проверить, как он отнесся к ее словам.
Он стоял, сжав зубы и полуприкрыв глаза, словно стараясь скрыть от нее свои мысли.
— Да, она ведь больна, — наконец произнес он неожиданно мягко. — Вы же говорили.
Он все еще не верил ей; казалось бы, какое ей до этого дело? И все равно больно. Устав от постоянных поединков, она вздохнула.
— До встречи.
Гордон протянул было ей руку, но тотчас же отдернул. Он хотел что-то сказать, уже открыл рот, но, мгновенно передумав, сухо кивнул ей на прощание и зашагал прочь. Он снова оттолкнул ее…
Повинуясь неодолимому порыву, Габриела выскочила из машины и захлопнула дверь. Преградив Гордону путь, она бесстрашно встретила его негодующе-изумленный взгляд.
— Это невыносимо! Ну почему вы мне не верите?
— Потому что не могу. Потому… — Он замолчал.
— Ну же, давайте, выкладывайте все начистоту, что вам мешает? Может, тогда мы наконец сумеем найти общий язык.
— Не сумеем. — В голосе его звучало сожаление. — Я не хочу говорить об этом, Габи.
— Зато я хочу! — Она стиснула кулаки. — Вы вовсю пускаете в ход ваше хваленое обаяние и выведываете все секреты, а своими делиться не хотите. Так нечестно, Гордон! — На глаза ей навернулись слезы: он оказался таким же, как все. — Чего вы так боитесь?