Сад лжи. Книга первая
Шрифт:
Но вот в понедельник состоялась встреча Макса с главным инженером компании Каравеллой: тот обрушил на него целую Ниагару технических данных, призванных объяснить правоту „Пейс Моторс", бесконечных чертежей и сводок с результатами испытаний по безопасности двигателя — все это, однако, говорило куда меньше, чем пот, градом катившийся с лица его собеседника. Во вторник Макс встретился с вице-президентом „П.М." Руни, отвечающим за связи с общественностью и специально прилетевшим из-за рубежа, чтобы попытаться убедить адвоката в необходимости — он подчеркивал это чуть ли не в каждой
Максу снова и снова приходилось напоминать себе, что не дело адвоката давать моральную оценку прегрешениям, как подлинным, так и мнимым, его клиентов, но все-таки неприятное ощущение, словно он съел что-то несвежее, не проходило.
— Вот те документы, которые вам были нужны, мистер Гриффин, — прервал его раздумья низкий мелодичный голос. — И ваш кофе.
Макс обернулся — перед ним с аккуратной стопкой бумаг, прижатой к бедру, стояла Роза, выискивающая глазами свободное местечко на столе, куда можно поставить чашку горячего кофе, которую она держала в другой руке.
Он тут же взял у нее кофе, водрузив его на пухлый блокнот желтой бумаги, исписанный его каракулями (писал он как курица лапой) и уже отмеченный коричневатыми следами бесконечных чашек кофе.
— Спасибо, — поблагодарил он Розу, беря у нее стопку с записями, которые ему требовались в связи с новым делом. — А как насчет доклада независимой экспертизы?
— На ксероксе. Все двести одиннадцать страниц. Включая диаграммы. Я попросила сделать несколько экземпляров. Листы надо будет сброшюровать — на это уйдет еще немного времени.
— Ох, сдается мне, — со вздохом произнес Макс, обращаясь скорее к самому себе, — что дама слишком уж отрицает свою вину.
— „Дама"?
— Так на жаргоне мы называем свидетелей-экспертов. Всех этих врачей, психологов, инженеров и прочих. Они наваливают на бедных присяжных такую кучу непроверенных фактов, что тем приходится чуть не месяц сидеть, не отрывая задниц от стула.
Он отпил глоток обжигающе горячего черного кофе и поморщился.
— Прошу прощения. Должно быть, чересчур крепкий, да? — виновато улыбнулась Роза. — Это все, что осталось. — И уже серьезно, без улыбки, тихо спросила: — Вы ведь не считаете, что это… как это называется по латыни… res ipsa loquitur?
Интересно, откуда она знает латынь? Наверняка, подумал он, занимается не одним только печатанием его бумаг. Умная девочка. И к тому же приятная. Правда, учитывая всю эту шумиху по поводу женского равноправия, Макс намеренно сдерживал себя при общении с женщинами и старался, насколько возможно, не выдавать своих истинных чувств.
Но, черт побери, кому не приятно в конце рабочего дня увидеть женское лицо, дышащее утренней свежестью? Прямо-таки пахнущее душистым мылом. А ее густые черные волосы со слабым запахом шампуня? И всегда безукоризненно белая блузка, великолепно отутюженная и аккуратно заправленная в полотняную юбку простого покроя? Пусть не совсем модную, до колен, но ей она шла куда больше, чем мини других
Нет, решительно невозможно было представить Розу в мини, склонившуюся над столиком с охладителем для воды и демонстрирующую кружевную оборку на трусиках. Скорее всего, она и покупала свое нижнее белье не в модных лавках, а у „Сирса", где оно продается в пакетиках по две штуки. Простое белое хлопчатобумажное белье без всяких фокусов. Такое, как положено добропорядочной католичке, носящей на груди золотое распятие.
Макс почувствовал, что краснеет, и мысленно приказал себе: „Хватит! Пора заняться делом Йоргенсена".
— Ну вообще-то в известном смысле эта история говорит сама за себя, — попытался он ответить на ее вопрос. — Как правило, все аварии происходят из-за невнимательности водителя. Но считаю ли я, что в этойвиноват Йоргенсен? — Помолчав, Макс покачал головой: — Нет, не считаю.
Теперь, после того как он произнес эти слова вслух, на душе у него полегчало. Хотя он и понимал, что не его дело влезать в рассмотрение всех этих подробностей, а тем более делиться с кем-то своими сомнениями. Но Розе он почему-то полностью доверял. Не похоже было, что она станет болтать о том, о чем следует молчать.
Слишком правдивые у нее глаза, подумал Макс. Большие, черные, они умели хранить секреты.
— Но вы все-таки не уверены, — заметила Роза, подойдя к столу и пытаясь привести в порядок одну из стопок. — И если Квент Йоргенсен говорит правду, что он не был пьян в тот вечер, то выходит: по дорогам ездят сейчас десятки, сотни машин с такими же дефектами рулевого управления. Вас, вероятно, это смущает?
— Из вас получится неплохой адвокат, — сказал он и улыбнулся. — Вы никогда не думали насчет того, чтобы пойти учиться на юриста?
Макс сразу же понял, что его слова задели девушку за живое, и пожалел о своем легкомыслии. Господи, разве можно быть таким безмозглым! Да, он видел, с какой тщательностью Роза следит за своей одеждой, но юбок при этом у нее было всего две, а блузок — три или четыре. И одна пара черных туфель, на которых она меняла подметки каждый сезон. Юридический факультет? Да ей едва хватает на жизнь.
На Розиных щеках выступили красные пятна — при этом ее темно-оливковая кожа приобрела оттенок охры, напомнив ему палитру тосканских холмов, где одно время размещалась его часть после высадки союзников в Италии. Однако она быстро справилась со своим смущением и рассмеялась:
— Хорошо, но кто будет тогда сидеть с чи-хуа-хуа миссис фон Хеслинг?
Макс не мог удержаться от смеха при воспоминании о том, как к ним в контору явилась на днях миссис фон Хеслинг, чтобы проконсультироваться насчет спорных вопросов, связанных с завещанием ее покойного мужа. В приемной она вручила Розе свою огрызавшуюся чи-хуа-хуа, словно это была не собака, а пальто или шляпа. Он был бесконечно благодарен Розе за то, что она без лишних разговоров взяла протянутую собачонку с нарочито-бесстрастным выражением лица, а затем, едва посетительница повернулась к ней спиной, сунула ее любимицу в ящик стола вместе с половинкой марципана.