Сад Поммера
Шрифт:
Поммер распрягает лошадь и пускает ее попастись за ограду, где она видна со двора. Он не решается отвести ее подальше — опять пошли слухи о конокрадах.
Когда он доходит до дома, супруга телеграфиста уже там, развязывает узлы, открывает корзины, достает городские гостинцы, располагается со своей детворой в школьном доме.
Им предлагают горячие ватрушки и молоко; когда дети начинают болтать за столом ногами и набивать за обе щеки ватрушки, как будто боятся, что съестное скоро кончится, Поммер смотрит на них сквозь очки таким суровым взглядом,
Уже темно, когда Мария принимается мыть в кухне Сасся. Мальчик сонный, он верещит и плаксиво морщится. Мария поднимает ребенка к умывальному тазу, держит его между колен и моет лицо. Мальчишка упрямится и отворачивается.
— Сассь, маленький, вымоем сейчас тебе ротик, — уговаривает Мария. — Вот та-ак, вымоем губки, а то ты грязненький весь, как головешка… Вымоем теперь и лапочки. И ножки тоже. Та-ак… Вот теперь мальчик чистый, как рыбка.
Поммер ревнивым глазом педагога следит через приоткрытую дверь за хлопотами дочери. Когда мальчика уложили спать, дед подходит к кровати, смотрит на внука и ворчливо говорит Марии:
— Локоны ты на головке ребенка растишь, а не видишь, что у мальчика кривые ноги.
Такой разговор для Марии — против шерсти.
— Дуться тут нечего, — говорит Поммер. — Надо ему помочь… Слышал я, как ты сюсюкала: лапочки да ножки… Это никуда не годится! Разговаривай с ребенком с малых лет как с человеком, не то вырастет сюсюкала! Кому это нужно? И локоны с головы срежь! Что это за выкрутасы, пусть мальчишка будет как мальчишка и девчонка как девчонка, у каждого свое лицо, каким его бог создал.
Мария хотела бы возразить отцу, но она не решается. У Сасся такие необыкновенные локоны, от природы, что даже госпожа супруга начальника станции похвалила его красивую головку, когда Мария однажды побывала с Сассем на работе у мужа. Но суровое выражение на лице отца лишает ее дара слова.
На следующий день голову Сасся выстригают под нуль. Мария вздыхает, теперь ее сын стал как все другие дети. Исключительность ушла, индивидуальность исчезла, многое ли спасает этот матросский костюмчик.
Поммер велит жене и дочери устроить для Сасся песочные ванны. Горячий песок и березовый настой должны выпрямить ходули тезке императора.
И они, пожалуй, выпрямятся, если уж так считает Поммер.
Дети второй дочери приезжают двумя группами. Поскольку Лидия — старшая дочь, постарше и ее дети, хотя они вовсе не серьезней и не благовоспитанней, чем дети Марии. Лидия работает в конторе, поэтому у нее времени для детей меньше, чем у младшей дочери. Вот и в этот раз она сама осталась в городе, только проводила детей на поезд, и Паука и Поммер встречают их как водится, сделав обычные приготовления.
Наконец все они на месте. Дом и двор полон детского гвалта. Как будто в Яагусилла открыли какую-то особенную летнюю школу.
Вначале они, особенно дети Марии, носятся в чулках и башмаках. Два-три дня уходит у них на вживание в деревенскую жизнь, и вот Мария однажды утром замечает испуганно, что даже у Сасся, которого
Все городское сходит с них, крошится, как высохшая ломкая краска.
Дети постарше размещаются в мансарде. Девочки Саали и Манта получают в свое владение старую скрипучую деревянную кровать, для Лео устраивают место рядом с бабушкиным сундуком, на полу.
Когда у детей проходит первый пыл знакомства с деревней: они уже насмотрелись на корову, лошадь, ягнят и котят, наудивлялись на цветы, бабочек и деревья, — Поммер принимается устанавливать порядок в их галдящей, шумной стайке. Как-то утром он ведет всех в сад, велит быть потише и повнимательней. Сам ровным шагом ступает между грядок брюквы, сахарного горошка и моркови и отмеривает каждому свой участок, который надо прополоть и держать в порядке. Таким, по разумению Поммера, должен быть летний отдых.
Самый большой клочок земли получает Манта, она же самая старшая. Затем отмеряют кусок морковной грядки для Лео; дедушка намеренно дает ему самый заросший травой участок, потому что знает по прошлому лету, что мальчишка, как волчок, и его можно усмирить только трудом.
Маленькой Леэни достается для прополки два шажка грядки в верхней части сада, где растет всего три-четыре капустных стебля, а сорняков мало. Все завидуют Леэни, но ничего не поделаешь — слово дедушки закон.
За столом Поммер тоже устанавливает твердый порядок, который дети должны запомнить: Кто за обедом озорничает, разговаривает или болтает ногами, того без лишних слов выводят из-за стола. Накрывать на стол поручено старшим девочкам. Если они забывают поставить на стол солонку, Поммер сразу же спрашивает: «А где розга?»
Ээди сидит рядом с дедушкой, и поэтому тот почти не замечает его проказ. Мальчик берет себе в привычку корчить гримасы сидящей напротив за обеденным столом Леэни. Она старается изо всех сил сдержать смех, ведь смеяться за обедом строго-настрого запрещено. Но однажды Леэни все же не выдерживает, прыскает, и дедушка отчитывает ее, и в маленькую душу ее западает обида на двоюродного братишку.
Утром Поммер поднимает детвору рано, почти с восходом солнца, и посылает всех умываться к ручью. Мария боится, что дети наверняка схватят насморк от холодной воды. Она охотно запретила бы это купанье, по крайней мере, своим детям, но не решается. Порой ей кажется, что Эмми, Ээди и Сассь — не ее дети, а дети ее отца, и она при них лишь бонна, чьи слова и мнения не столь важны.
Кристина тоже ропщет, что детей поднимают так рано. Она считает, что в этом нет никакой необходимости. Не раз, когда муж уже поднял детей, а сам с косой на плече скрылся за хлевом, Кристина открывает окно и зовет ушедших к ручью детей обратно, берет у них мыло и полотенце и посылает спать.
Однажды школьный наставник замечает этот обман. Он вернулся с луга, забыл оселок для косы. Дети в постелях, они спят сладким сном, солнце блестит на дымоходе, и мухи жужжат. Кристина в саду дергает траву для свиньи.