Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
– Посоветуйся со своим дражайшим Тамурелло; может быть, у него возникнут какие-нибудь опасения по поводу судьбы фаворита.
Карфилиот горько рассмеялся:
– Я не уверен даже в сочувствии Тамурелло. В любом случае его щедрость отличается умеренностью – ее можно было бы даже назвать сдержанной скупостью.
– Тогда найди более расточительного покровителя. Как тебе нравится король Казмир?
– У нас мало общих интересов.
– Тогда тебе придется положиться на Тамурелло, при всех его недостатках.
Покосившись на Меланкте,
– Разве Тамурелло никогда не оказывал тебе внимания?
– Как иначе? Но я оказалась ему не по карману.
– Какую цену ты запросила?
– Он должен был расплатиться жизнью.
– Это непомерная цена. Чего бы ты попросила у меня?
Меланкте подняла брови, губы ее насмешливо покривились:
– О, тебе пришлось бы поступиться многим.
– В том числе моей жизнью?
– Мы обсуждаем бессмысленный вопрос. Кроме того, этот разговор меня раздражает. – Она повернулась, чтобы уйти. – Я собираюсь вернуться к себе.
– И что же мне делать?
– Делай что хочешь. Поспи на солнышке, если тебе так угодно. Или возвращайся в Тинцин-Фюраль.
– Для существа, более близкого, чем сестра, ты положительно ядовита, – с укором сказал Карфилиот.
– Ты ошибаешься – мне абсолютно все равно.
– В таком случае, если я могу делать что хочу, я воспользуюсь твоим гостеприимством.
Задумчиво поджав губы, Меланкте зашла во дворец; Карфилиот последовал за ней. Они задержались в вестибюле – круглом помещении, украшенном лазуритом, розовым мрамором и золотом; на мраморном полу лежал бледно-голубой ковер. Меланкте позвала мажордома:
– Проведите Фода в его комнату и позаботьтесь о том, чтобы у него было все, что потребуется.
Карфилиот выкупался и некоторое время отдыхал. Сумерки сгущались над океаном; в комнате становилось темно.
Герцог оделся во все черное. В вестибюле ему повстречался мажордом:
– Леди Меланкте еще не вышла. Если вам угодно, вы могли бы подождать ее в малой гостиной.
Карфилиот уселся в гостиной; ему подали бокал пунцового вина с привкусом меда, сосновой хвои и граната.
Прошло полчаса. Серебристокожая служанка принесла поднос со сладостями, каковые Карфилиот попробовал без энтузиазма.
Через десять минут, поставив бокал на стол и подняв глаза, он обнаружил стоящую перед ним Меланкте. На ней было длинное черное платье без рукавов, самого простого покроя. У нее на шее, на узкой черной ленте, висел неограненный черный опал. Контраст с черным придавал ее бледной коже и большим глазам видимость уязвимости к наслаждению и боли – видимость, способную возбудить любого, кто пожелал бы причинить ей боль, наслаждение или и то и другое.
Помолчав, она присела рядом с Карфилиотом и взяла с подноса бокал вина. Карфилиот ждал, но она ничего не говорила. Наконец он спросил:
– Ты хорошо отдохнула после полудня?
– Ни о каком отдыхе не было речи. Я выполняла кое-какие экзерсисы.
–
– Стать колдуньей очень трудно.
– Но ты к этому стремишься?
– Разумеется.
– Значит, это не слишком трудно?
– Я изучаю самые начала. Настоящие трудности впереди.
– И ты уже меня опередила! – шутливо воскликнул Карфилиот. Меланкте не улыбнулась.
Наступило тяжелое молчание. Наконец она поднялась из-за стола:
– Пора ужинать.
Меланкте привела его в просторное помещение, где стены были облицованы панелями необычайно черного дерева, а пол выложен полированными плитами черного габбро. Освещали зал несколько хрустальных призм, установленных над панелями стен.
Ужин подали на двух подносах; каждый содержал непритязательное блюдо: мидии, тушенные в белом вине, с хлебом, оливками и орехами. Меланкте ела мало, почти не обращая внимания на Карфилиота и не пытаясь завязать разговор. Раздосадованный Карфилиот тоже держал язык за зубами – ужин прошел в молчании. Карфилиот выпил несколько бокалов вина и наконец с решительным стуком поставил бокал на стол:
– Ты прекраснее мечты во сне! И при этом холодна как рыба!
– Это не имеет значения.
– Что может нас сдерживать? Разве мы не половины одного целого?
– Нет. Десмёи породила троих: меня, тебя и Денкинга.
– Значит, нас осталось двое!
Меланкте покачала головой:
– Все мы в конечном счете сделаны из одного и того же теста. Но лев мало походит на мышь, а человек мало походит как на льва, так и на мышь.
Карфилиот отмахнулся от этой аналогии:
– Да, мы отличаемся, но составляем одну сущность! Поразительное стечение обстоятельств! И тем не менее я не вызываю у тебя никаких ответных чувств!
– Верно, – сказала Меланкте. – Не вызываешь.
– Но представь себе на минуту наши возможности! Кульминации страстей! Невиданное разнообразие наслаждений! Разве ты не чувствуешь возбуждения?
– Зачем чувствовать? Достаточно думать. – На какое-то мгновение показалось, что непоколебимое самообладание покидает ее. Она встала и подошла к камину, глядя в пылающие угли, собранные на морском берегу.
Карфилиот непринужденно подошел ближе:
– Чувствовать так просто. – Он взял ее за руку и положил ее пальцы себе на грудь: – Чувствуешь? Я силен. Слышишь, как стучит мое сердце? Как кипит во мне жизнь?
Меланкте отняла руку:
– Я не хочу ничего чувствовать только потому, что этого хочешь ты. Страсть подобна истерике. На самом деле мужчины вообще меня не привлекают. – Она отошла на шаг: – Будь добр, оставь меня в покое. Утром я к тебе не выйду – и ни в чем не стану содействовать твоим предприятиям.
Карфилиот скрестил руки на груди и стоял, глядя на нее; зарево камина играло на их лицах. Меланкте открыла рот, чтобы что-то сказать, но не произнесла ни слова. Наклонившись, Карфилиот поцеловал ее в губы и увлек на софу: