Сад принцессы Сульдрун

Вэнс Джек Холбрук

– Война закончена. Ему некуда бежать. Мало-помалу мы разрушим замок до основания. Пора начинать новые переговоры.

– Дайте ему еще час. Я чувствую, в каком он состоянии. Он в ярости, но еще не в отчаянии.

По небу перемещалось темное пятнышко. Смутный вихрь приземлился на плоской вершине Так-Тора и взорвался с тихим хлопком. Перед Эйласом и Шимродом появился Тамурелло – на голову выше среднего человеческого роста, в сверкающем костюме из черной чешуи и серебряном шлеме, напоминавшем рыбью голову. Черные зрачки его круглых глаз горели под

черными бровями, окруженные яркими белками. Тамурелло стоял на большой потрескивающей искрами шаровой молнии, постепенно погрузившейся в толщу горы и опустившей чародея на площадку. Взглянув на Эйласа, Тамурелло изучил фигуру Шимрода, после чего снова обратил взор к королю:

– Когда мы встретились в Фароли, мне было неизвестно ваше высокое звание.

– Тогда у меня еще не было такого звания.

– И теперь ваша власть распространилась на всю Южную Ульфляндию!

– Это моя страна – по праву престолонаследия, а теперь и по праву завоевателя. В законности моей власти не может быть сомнений.

Тамурелло сделал рукой неопределенный жест:

– В мирной долине Эвандера сэр Фод Карфилиот пользуется любовью и уважением подданных. Поздравляю вас с успешными завоеваниями, но здесь вам придется остановиться. Карфилиот – мой друг и союзник. Отзовите свои армии. В противном случае мне придется применить против них магические средства.

– Откажись от этого намерения, пока ты не навлек на себя позор! – вмешался Шимрод. – Я Шимрод. Мне достаточно сказать одно слово, чтобы вызвать Мургена. Мне было запрещено это делать, пока твое вмешательство в события не станет очевидным. Теперь оно очевидно, и я взываю к правосудию Мургена!

Вершина горы озарилась вспышкой голубого пламени – из нее выступил Мурген:

– Тамурелло, ты нарушаешь мой эдикт.

– Я защищаю близкого мне человека.

– В данном случае это запрещено. Ты играешь в опасные и подлые игры, и я с трудом отказываюсь от намерения уничтожить тебя сию минуту.

Глаза Тамурелло словно вспыхнули черным огнем. Он сделал шаг вперед:

– Ты смеешь угрожать мне, Мурген? Ты постарел, ты слабеешь, тебе не дают покоя воображаемые страхи. Тем временем мое могущество растет!

На мгновение показалось, что Мурген улыбнулся:

– В твоем случае скрижалями предписаны: в первую очередь порча Фалакса, затем смирительный плащ Мискуса и, наконец, непрерывный младенческий плач. Поразмысли над этим и ступай восвояси, благодарный судьбе за мою сдержанность.

– Первым вмешался не я, а Шимрод! Он – твое порождение!

– Он действует самостоятельно. В любом случае автором преступного замысла был именно ты. Шимрод имел право восстановить равновесие сил. Налицо косвенные доказательства твоей вины, в связи с чем я приговариваю тебя к домашнему аресту: ни в каком обличье не покидай Фароли в течение пяти лет. В случае нарушения приговора ты будешь исключен из бытия.

Разрезав воздух гневным взмахом руки, Тамурелло исчез в дымчатом вихре, превратившись в темное пятнышко, быстро плывущее по небу на

восток.

Эйлас обратился к Мургену:

– Можете ли вы оказать нам дальнейшую помощь? Я не хотел бы рисковать жизнью доблестных бойцов, кроме того, опасности подвергается жизнь моего сына.

– Человеколюбие делает честь любому правителю. Но я связан по рукам и ногам своим собственным эдиктом. Так же как Тамурелло, я не могу вмешиваться в события на стороне тех, кому сочувствую. Мне приходится тщательно выбирать путь – десятки могущественных глаз только и ждут, чтобы я оступился. – Мурген положил руку на голову Шимрода: – А ты существенно изменился.

– Чародей Шимрод превращается в шарлатана Фиделиуса?

Улыбнувшись, Мурген отступил на несколько шагов. Голубое пламя обволокло его фигуру, и он исчез. Там, где он стоял, на земле остался небольшой предмет. Шимрод подобрал его.

– Что это? – спросил Эйлас.

– Катушка. На нее намотана тонкая нить.

– Зачем она?

Шимрод проверил свою догадку:

– Нить не рвется.

Карфилиот стоял в кабинете, вздрагивая от сотрясений – с глухими ударами продолжали валиться с неба валуны. В круглой раме появилось лицо Тамурелло – искаженное волнением, покрывшееся пятнами:

– Фод, мне связали руки, я не могу тебе помочь.

– Но они разрушают замок! Они ворвутся через проломы и разорвут меня на куски!

Тамурелло печально вздохнул:

– Со мной говорить бесполезно, я беспомощен. Сдайся на лучших возможных условиях. Чем больший ущерб ты причинишь нападающим, тем тяжелее будет твоя судьба.

Лицо Тамурелло растворилось в серой мембране; мембрана отслоилась от рамы и пропала, обнажив светлую деревянную панель. Карфилиот с проклятием сорвал раму со стены и бросил ее на пол.

На вершине Так-Тора командир артиллеристов неожиданно подбежал к катапультам и закричал:

– Стой! Не стрелять!

Эйлас поспешил к нему:

– Что происходит?

– Смотрите! – артиллерист указал на башню Тинцин-Фюраля. – Они кого-то вывели на крышу.

– Это Глинет и Друн! – сказал Шимрод.

Так Эйлас впервые увидел своего сына – на другой стороне пропасти, на краю последних остатков стены готовой обрушиться башни. Стоявший рядом Шимрод заметил его волнение и сказал:

– Он хороший мальчуган, сильный и храбрый. Вы будете им гордиться.

– Но как их вызволить? Они в руках Карфилиота. Он придумал, как остановить канонаду, Тинцин-Фюраль снова неприступен.

Неумытым, ошеломленным, испуганным, ожидающим самого худшего, Глинет и Друну приказали выйти из подвала, где они были заперты, и подняться по винтовой лестнице. Они чувствовали, как лестница то и дело содрогалась под ногами – тяжелые падения валунов производили эффект, напоминавший землетрясение. Когда Глинет остановилась, чтобы передохнуть, сопровождавший их слуга стал подгонять ее угрожающими жестами: