Сафари во времени
Шрифт:
Эпизод двадцать пятый
Еще одна потеря
Долина Инферин, август 2015 года
Весь день прошел как бреду, в постоянном ожидании того, что приведут Вадима или принесут мне дурную весть. Ближе к ночи мои друзья забылись сном, а я, устав вызывать свою силу, улеглась на пол и уставилась на неровный потолок, считая трещинки. И мне тоже хотелось уснуть, но тяжелые мысли копошились в голове, и я никак не
– Я не смог ничего сделать…
– Он мертв? – охнула я, и сердце заколотилось от страха.
– Нет, что вы! – заверил Третий и дотронулся до моей руки, пытаясь успокоить. – Он жив! Сидит в отдельной комнате. За ним ухаживают мои люди. Но он не хочет рассказывать нам, кто принц, и это погубит его.
– Отведите меня к нему, я применю силу, вылечу его, и дальше решим, что делать с этим.
– Видящая, я не враг себе, – честно признался Третий. – Я ничего не делаю просто так. И если вы подумали по-другому, то ошиблись. Скажите мне, кого вы считаете принцем, и я помогу вам. Это честная сделка, вам не кажется?
– Но я не могу, – сказала я, закусив губу. Мои друзья стали просыпаться. Никто, кроме Алексея, не встал, чтобы подойти. Он положил руку мне на плечо и сказал:
– Эмилия, мы не можем так рисковать его жизнью. Я скажу им, кто принц.
– Лёша, пожалуйста, не нужно!
– Я знаю, что мы оба дороги тебе, но у меня еще есть шанс выжить, а у него он бесконечно мал. Я не могу иначе. – Лёша посмотрел на Третьего и сказал: – Я принц. И я готов предстать перед Советом. Но пообещайте, что вернете нашего друга. Иначе я буду все отрицать, и вы ничего не сможете добиться от меня.
Третий из Пятерых внимательно посмотрел на Алексея, оценил его и, кажется, согласился с тем, что такой человек может быть истинным потомком короля. Он кивнул Пешехонову, еще раз бросил на меня взгляд и, так ни слова и не сказав, ушел. А нам снова осталось только ждать и надеяться, что он исполнит свои обещания.
Остаток ночи провели без сна. Утром в темницу спустились стражники. На носилках они несли Вадима. Тот был без сознания. Я заметила порезы на его руках и ужаснулась.
– Что с ним делали?! – спросила я. – Думала, он в целости и сохранности! Почему на нем порезы?
Неизменные лучники, на этот раз в количестве пяти человек, спустились вниз за носилками. Они встали в ряд. Можно было и не надеяться отразить атаку сразу пяти стрел. Мы без лишних слов сели вдоль стен. Вадима внесли внутрь и оставили на носилках.
– Ты, – сказал один из стражников, указывая на Пешехонова, – идешь с нами. И без глупостей!
Леша безропотно последовал за ними. Перед уходом тот же стражник добавил, кивая головой на Вадима:
– Ему пускали кровь в надежде на то, что это поможет. Но, как видите, это ничего не изменило. Возможно, пора смириться и проститься с ним.
Я кинулась к Лёше и обняла его. Меня никто не остановил.
– Держись! – сказала я ему, когда он обнял меня в ответ и поцеловал
– Я постараюсь.
И они ушли. Я подошла к Вадиму и прислонилась губами к его лбу. Тут же активировалась моя сила. Я закрыла глаза и словно увидела внутренним взглядом поврежденные недугом части его организма. Для меня эта болезнь олицетворялась в виде черной дымки, которая накрыла его легкие и дыхательные пути. Вообразив это, мне стало удобнее с нею бороться. Всем сердцем желая победить, я мысленно попыталась разогнать черноту с помощью своей силы. И в этот миг, наконец, энергия отделилась от моих пальцев и вошла в его грудь. Я даже перестала дышать, сосредоточившись на этом. Почувствовала, как холодеет его кровь и снижается температура. И тут мне показалось, что черная дымка приобретает злобные оскалившиеся черты. Это существо вцепилось острыми когтями в Надежнецкого и не желало отступать. Ему становилось все хуже.
– Не сдавайся, – шептала я Вадиму. – Пожалуйста, прошу тебя!
И тут в ужасе осознала, что болезнь, вопреки моим стараниям, распространяется по всему организму. Мелькнула мысль, если я попытаюсь заморозить Надежнецкого до минимально возможной температуры, то мой враг будет повержен. И я выпустила вихрь холода в его сторону. Жениха затрясло. Губы посинели, а изо рта начал вырываться пар.
– Что ты делаешь! – подскочил ко мне Томас, не побоявшись притронуться. – Прекрати! У него не выдержит сердце!
Комната начала приобретать черты, и я стала видеть друзей, которые в ужасе смотрели на меня. Я поняла – он прав. Я убиваю Вадима. Его истощенный болезнью организм не вынесет такого лечения. Если бы я сделала это раньше, у нас был бы шанс. А теперь уже слишком поздно.
Я опустила голову. Моя рука лежала на его груди, и я чувствовала, как жар постепенно возвращается. Легла рядом с ним у носилок, все еще надеясь на чудо.
Верманд, Катрина и Томми не знали, что делать. Они тоже присели недалеко от нас и сочувственно поглядывали в нашу сторону. Спустя несколько бессонных часов, проведенных в напряженном молчании, Вадим толкнул меня и прошептал:
– Эмилия, я почти ничего не вижу.
– Что это? – ужаснулась я, увидев, как белки его глаз покрылись кровавой сеткой.
Томас сразу же подбежал к нему, оттолкнул меня в сторону и принялся осматривать Надежнецкого.
– Это плохо, очень плохо! – повторял он, схватившись за голову. – У него гипоксия. Кислород не поступает в мозг, и сосуды в голове лопаются, вызывая кровотечение. Потеря зрения – это первый ужасный симптом.
– О Боже! – испугалась Катрин. – Что же нам делать? Позвать на помощь?
Верманд тут же прильнул к клетке и закричал:
– Откройте! Кто-нибудь! Нашему больному становится хуже! Умоляю вас! Вызовите лекаря!
Вадим вдруг затих, и я испуганно затормошила его, прислушиваясь к дыханию и ожидая самого худшего. Но Вадик удивил – он открыл глаза и позвал меня.
– Эмилия, – судорожный вздох, попытка не сорваться на кашель, – ты здесь…
– Где же я еще могу быть? – грустно улыбнулась я, зная, что ничем не могу ему помочь.
– Наверное, сейчас уже не к месту это говорить…– еле слышно, почти одними губами, проговорил Вадик. – Но я рад, что мы были вместе.