Сага о Годрланде
Шрифт:
А на следующий день в Гульборг вошел и сам Набианор. Ульверов я не пустил и сам не пошел, но слышал, то было весьма пышное зрелище: люди, падающие ниц, Солнцезарные в блестящих доспехах на белых конях, диковинный зверь размером с дом и клыками с ребенка, Набианор в простом белом одеянии с золотым кругом на шее, бой сарапских бодранов, трепещущие знамена. Сам годрландский конунг Алексиос встречал пророка у ворот города!
И снова несколько дней тишины.
Весь город ждал, когда же объявят великие игры в честь Набианора. Это интересовало и меня с ульверами, ведь меж пирами я выкупил тварь для Хальфсена. Вернее
Изначально я не собирался идти на празднество в его честь, чтобы не мелькать лишний раз перед пророком. Но там будут сражаться мои ульверы, Хальфсен и Лундвар! И я поклялся, что не полезу их спасать, как бы ни пошло дело.
Когда же день игр стал известен, за три дня до его наступления Хальфсен заперся в дворовой постройке, толком не ел, пил лишь воду и почти без отдыха махал мечом. Как по мне, дурь еще та. А вдруг ослабнешь и погибнешь от лап твари? Только наш толмач вбил себе в голову, что без толкового дара станет обузой для хирда. Он будто не замечал, что половина ульверов ходят без дара.
Лундвар ходил злым и огрызался на любое слово. Он ведь проспорил Хотевиту, не взяв ни одной руны за оговоренный срок, и хоть плата была невелика, гордость Отчаянного не позволяла ему так просто примириться с проигрышем. Потому он жаждал выступить на играх! Хотел хотя бы так показать, каков он храбрец и удалец. Дурень! Дагны-то на играх не будет, баб на Арену не пускают.
К слову сказать, нас звали выступить на Арене всем хирдом, даже илиосы предлагали. Уговаривали биться в личинах, мол, такое людям по нраву. И как меня не манило золото, я всё же отказался. Одно дело — пара ульверов, и совсем другое — весь хирд. Я все еще помнил слова Тулле и не хотел лишний раз мелькать перед глазами Набианора. Не допусти Скирир, еще вспомнит нашу встречу в Черных землях!
Игры и без нас обещали быть самыми яркими, пышными и грандиозными! Хотя бы потому, что Арена будет открыта аж три дня подряд. Бои, скачки, представления акробатов и лицедеев, сражения с тварями и людьми, как один на один, так и многолюдные. Обещали даже бой двух сотен воинов, а это уже почти целая война по мерках Северных островов. Солнцезарные тоже покажут свои умения. Словом, посмотреть будет на что!
На сей раз я решил не скупиться и взять хорошие места, поближе к арене. Для того в день игр мы вышли с утренней зорькой и уже с порога поняли, что опоздали. Улицы были запружены людьми, паланкинами и всадниками. Даже громкоголосые глашатаи охрипли, устав очищать дорогу перед своими господами. Хальфсен проскользнул к ближайшему паланкину, коротко переговорил с господином внутри и махнул мне рукой.
— Благородный Комнини обещает нам пять илиосов, если мы расчистим ему дорогу на Арену.
— Пусть лучше пообещает место рядом с собой! — буркнул я, но идея толмача мне пришлась по нраву.
Хальфсен заменил горлопана, а мы окружили паланкин и поспешили вперед, расталкивая тех, кто не успел убраться с нашего пути. Если вдруг кого и обидим, вина ляжет на фагра, а уж он как-нибудь с этим разберется.
Комнини не подвел, и мы прошли сквозь врата
Солнце еще не успело отскочить от края земли, как уже вся Арена была переполнена. И я видел, что многие пришли с мешками, откуда явственно пахло снедью, и с кувшинами, как и мы. Тоже собирались просидеть здесь до самой ночи! Разве что сарапы, занявшие часть нижних скамей, сидели с пустыми руками.
Последним занял свое место годрландский конунг с женой и приближенными, а Набианор не пришел вовсе. Может, потому, что в первый день, особенно в начале его, были назначены самые скучные бои?
Хальфсен с Лундваром скрылись где-то в глубине построек, как только мы пришли, чтобы подготовиться к своим сражениям. Потому мы безо всякого интереса выслушали длинную приветственную речь, сказанную сначала на сарапском, а потом и на фагрском языке. Я мог спросить у Коршуна, о чем там было, но зачем? Затем вышел солнечный жрец, коего легко было узнать по выбритой макушке и рыжему балахону, и тоже немало наговорил. Люди вокруг часто делали уже привычный знак руками, кланялись. И лишь потом начались игры.
По всей Арене наставили широкие клетки без крыши, в каждую зашло по человеку, среди них был и Хальфсен. Видать, решили начать с заранее проданных боев для карлов. Если ждать, пока они будут биться один на один, люд заскучает, а вот так мы могли выбрать, за кем веселее смотреть. И многие уже начали спорить, какой из воинов первым прикончит свою тварь, и хотя тварей-то пока видно не было, выбирали по оружию и стати карлов.
В полу каждой клетки открылся провал, откуда выпрыгнуло по одной твари, причем все они были одинаковыми. Я не ожидал увидеть здесь гармов, с которыми сражался еще карлом в Хандельсби. Откуда у Арены столько тварей? Неужто их нарочно разводят? О заказах на ловлю я до сих пор не слышал.
Бои уже начались. За криками зрителей не были слышны стоны и вопли самих бойцов. Кого-то терзали твариные клыки, кто-то еще отбивался, а кто-то успел зарубить своего противника и сейчас наслаждался благодатью. Хальфсен пока уворачивался и примерялся к гарму. Эх, наш толмач родился и вырос в Альфарики, потому не слыхал о гармах и не знал, что те поодиночке не особо опасны. Лишь бы ему хватило силы и ловкости после бестолковой голодовки.
Я бы пробудил стаю, но боялся, что только помешаю. Хальфсен не привык пока к моему дару, да и толку с него сейчас, когда мы все на скамьях, а дары других не передаются?
— Хальфсен, давай! — прокричал рядом Рысь.
Те, кто закончил бой, стояли возле трупов и ждали. Выжившие твари рвали тела павших воинов и глотали куски парного мяса. Если Хальфсен не справится, как мы будем его хоронить? Как кучу полуобглоданных костей?
— Давай! Бей!
Даже хорошо обученный Магнус в свое время не сладил с гармом. Не стоило соглашаться на тварь с Арены. Лучше бы Хальфсен бился под моим присмотром! Не таким, как сейчас, а толковым, где я бы смог его вытащить.