Сага о Хельги
Шрифт:
Все слушали Арна, затаив дыхание, а кто-то пытался проверить его расчеты, перебирая бусины на шелковой нитке.
– Теперь у нас получилось четыре марки на семьдесят пять с половиной дюжин воинов или меньше одной двадцатой марки на дюжину человек, – продолжал Арн. – Ежели бы наш поход на этом закончился, я бы предложил разделить и эти четыре марки, как бы мало на человека ни вышло. Но у нас есть еще рабы, которых мы продадим, и наш поход еще не закончен. Поэтому я спрашиваю вас: есть ли кто-то, кто хочет получить все свою долю прямо сейчас?
Кетиль снова шепнул Хельги:
–
– А как будут делить женщин? – спросил Хельги.
– Кто даст самую большую цену, тот и получит, – ответил Кетиль. – А ты уже кого-нибудь приглядел себе? Могу одолжить серебра, но помни, что на корабле ее можно будет держать только до той поры, пока мы не встретим каких-нибудь торговцев. Потом все равно придется продать, и готов побиться об заклад, дадут они тебе меньше, чем та цена, которую сейчас, торгуясь, назначат охочие до женщин воины.
На это Хельги ответил:
– Нет, из женщин мне нужна только Ингрид. А сам ты будешь торговаться? Я там видел нескольких, которых можно назвать чистыми.
– Я тоже не буду. Я не привык платить за женщин.
Поэтому они сели у костра и стали хлебать похлебку, которую Харальд Заяц сварил из вендской овцы.
Торг начался рядом с палаткой, которую поставили для вождей. Сначала, как сказал Торкиль, выбирали самых некрасивых женщин, чтобы самые нетерпеливые воины дали за них хорошую цену. Потом дошла очередь до более молодых и пригожих. Аслак Финн яростно торговался из-за нескольких из них и вскоре смог увести с собой в дюны какую-то девушку с разбитым лицом. Рагнар сказал, что Аслаку придется сходить в три похода, таких как этот, чтобы вернуть себе то серебро, которое он за нее отдал.
Торг уже походил к концу, когда к палатке вождей подвели женщину с лицом, закутанным в платок. Хромой Арн развернул ткань, как ни сопротивлялась женщина, и Хельги поперхнулся куском бараньего жира. Перед вождями стояла девушка из крепости. На ней не было ни золоченого пояса, ни браслетов, но все же видно было, что она из благородной семьи. Все воины уставились на нее, а Олаф и ярл Эйрик переглянулись.
Арн сказал:
– Все видят, что эта женщина молода и пригожа. – Он сжал ей щеки, чтобы она приоткрыла рот. – И у нее есть еще все зубы. Кто даст за нее пять марок серебра?
Девушка оттолкнула его руку и сказала по-датски:
– Я Эдла, дочь верховного жреца Святовита[31], и сама выбираю себе мужчин! – и посмотрела прямо в глаза конунгу Олафу.
Со всех сторон послышались крики. Олаф снова посмотрел на ярла Эйрика. Тот наклонился к нему и тихо сказал:
– Как ты думаешь, конунг, кого она выберет? Не тебя ли?
Девушка также не отрываясь смотрела на Олафа. Среди воинов прошел тихий ропот. Видно было, что многие не отказались бы, если бы она выбрала их. Да только не у многих было
Арн подмигнул Олафу. Тот встал и сказал:
– Что же, дочь жреца, мои воины бились отважно и заслужили небольшое развлечение. Я сам заплачу за тебя пять марок из своей доли, а ты выбери из нас лучшего.
Кетиль тихо сказал Хельги, который смотрел на торг во все глаза:
– По части торговли у конунга Олафа голова работает лучше, чем по части походов за добычей.
Хельги покачал головой, показав, что не понял, и Кетиль объяснил:
– Если она выберет его, то он заплатит пять марок вместо по меньшей мере десяти, которые бы за нее дали. А если нет – то он наградит кого-то из воинов, и прослывет щедрым вождем. Но вижу я, как она на него смотрит. И ему не стоит опасаться за свое серебро.
Воины вокруг одобрительно закричали, и даже те, кто сидел у костров, начали собираться к месту торга. Кто-то плеснул себе в лицо воды и пригладил волосы, кто-то снял рубаху, чтобы стали видны шрамы, полученные в боях.
Арн приказал всем выстроиться в широкий круг, чтобы каждого, кто хотел, чтобы его выбрали, было хорошо видно. И воины сходились к месту состязания ото всех кораблей. Даже Рагнар направился было туда, но потом сел на место:
– Хотя моя слава обгоняет многих, но молодым девушкам не нужны лысые, – пробормотал он под нос.
Кетиль, который не тронулся с места, ответил:
– Надень шлем, так ты будешь казаться еще грознее и могущественнее, о Рагнар любимец вендских женщин!
Рагнар сплюнул:
– А почему это вы с Хельги не идете? Не отрубили ли вам чего-нибудь лишнего у ворот вчера утром?
Хельги покраснел, а Кетиль ответил:
– Тому, кто отважен, не надо гоняться за славой, она сама найдет его. Так же и с женщинами. – И он продолжил есть похлебку.
Хельги тоже отвернулся:
– Мне надо, чтобы меня выбрала Ингрид, а не какая-то вендская колдунья. – Но видно было, что нелегко ему отвести взгляд от того, что происходило у палатки вождей.
В это время девушка начала обходить круг воинов, которые стучали себя кулаками в грудь и рассказывали ей о своих доблестях и о том, как они смогут ее ублажить. Но она, хотя и шла медленно, но ни разу не остановилась ни перед кем, пока не поравнялась с сидящим Олафом. Тот сглотнул, и видно было, что он в нетерпении ждет, как она назовет его имя.
Девушка еще раз посмотрела Олафу в глаза и сказала:
– Я Эдла, дочь верховного жреца Святовита, не вижу здесь мужчину, который среди вас вчера был лучшим воином.
Олаф поперхнулся, а Арн сказал:
– Если ты хочешь нас обмануть, то у тебя ничего не выйдет. Ты должна выбрать кого-то из воинов, которых ты видишь здесь.
– Я Эдла, и я не нарушаю своего слова. Я сказала, что не вижу среди вас того, кого хочу выбрать. – Она еще раз обвела всех взглядом. – Хельги Скальд сын Торбранда, выйди, чтобы я могла тебя увидеть!
Раздался громкий рев сотен воинов. Олаф хотел вскочить, но ярл Эйрик удержал его:
– Ты дал слово, конунг. И хотя девка хитра как змея, его придется держать. Гудбранд Белый потом расскажет нам, откуда она его знает…