Саганы второго Солнца. Огни Ринеля
Шрифт:
– Люблю магов воды. – Прошептал Стижиан, вспомнив того старца, что спас девчонку, и Амельеру, которая, наверное, волнуется где-то там наверху.
Один за другим, мелкими шажками, монах приближался к двери. Чем ближе его вытянутая рука оказывалась к черному камню перехода, тем сильнее ему казалось, что этот поток негатива может поглотить не один густонаселенный город. И как только стены склепа выдерживают такое? В истории говорится о запечатывании склепа, но не говорится кем, и чем пожертвовали те гении, чтобы сдерживать эту буйствующую стихию. Не обладай Стижиан способностью вырабатывать огромные объемы сияния, его сосуд бы уже окрасился, и монах уже превратился бы в нежить.
Он тянулся все
И все это Стижиан заметил за одно мгновение, прежде чем рухнуть вниз.
– Я надеюсь, вы не ушиблись, господин монах? – Раздался тонкий голос мальчишки, которому с виду было лет десять. – Гости в нашем доме – редкость, и посему хозяин часто меняет угол своего кабинета. – Мальчик, стоящий у единственной в комнате двери, что с лева от камина, улыбнулся. – Я думаю, хозяин будет раз вас видеть. Стол накрыт, наложницы уже созваны, вы чудесно проведете время!
– Погоди-погоди, малыш, – Стижиан поправил ремень, бляха съехала куда-то вбок, и ещё раз оглянулся. Он хотел было расспросить ребенка, который скорее всего был маревом, эхом прошлого или попросту очередной нежитью, что это за место и что за хозяин. Негатива здесь было столько, что монах не мог понять. Но Стижиан помотал головой из стороны в сторону и, натужно отталкивая от себя бесконечный поток, таки вспомнил, зачем он в обще сюда шёл. – Сюда не попадал молодой мужчина? Примерно моего возраста, чуть выше ростом, с белым плащом?
– Господин Луожи в почивальне, он утомлен, и, боюсь, ему отсюда уже не выбраться, а у вас, господин, шанс есть, пусть и маленький. – Невозмутимо сказал мальчик, протягивая монаху руку, но тут же опустил, прочитав в черных глазах Стижиана готовность развеять его в пепел. – Господин монах, ваши волосы белеют, времени не так много, прошу, пойдёмте со мной.
"Белеют?!" – подумал монах, проведя рукой по волосам и выдернув пару: действительно, на пол сантиметра от корней волосы стали белыми, а это значило, что что-то здесь выкачивало силу из монаха. Если это что-то выкачает всю, Стижиан либо умрет, либо перестанет зваться монахом, лишившись всей силы… и тоже умрёт, неспособный защитить за себя.
– Верно мыслите, господин, пойдёмте. – Мальчик развернулся и открыл дверь, монах пошел за ним.
Ребенок провел Стижиана по тёмному узкому коридору, и вышли они сквозь книжную полку. Они шли дальше, и когда преодолели ещё несколько коридоров и с десяток поворотов, Стижиан начал слышать музыку, чувствовать аппетитный запах и уже вскоре мальчик вывел его в зал, где не было ни музыкантов, ни наложниц, ни яств, не было освещения, были лишь руины некогда красивого зала, от которого остались лишь некоторые формы и голый серый камень. Где-то за спиной Стижиан чувствовал водопад сил: значит, там был выход.
В центре комнаты лежал без сознаний Луожи: его волосы полностью окрасились белым, а над ним стояло ещё одно существо, чей силуэт мог бы напомнить человеческий только тому, чье воображение заслуживает похвал.
Существо не было высоким, в основном
Стижиан знал, что его удар бесполезен против нечисти, поскольку это существо уже не было неупокоенным, это был демон – могущественный полноценный демон, со своими сюрпризами и уловками. Монахи бессильны против демонов, истребление их рода всегда было работой магов, и всё, что монах сейчас мог сделать – это попытаться отвлечь его внимание, чтобы забрать Луожи и удрать отсюда.
Стижиан был уверен в том, что ответ на его выпад последует незамедлительно, но древний посох Наахт решил иначе, разрубив неполноценное тело демона пополам, обращая змеек, бывших защитой для хрупкой оболочки, в прах и пепел, горсткой свалившийся на землю и похоронивший под собой некий металлический звон. Теперь монах знал, что это оружие обладает едва ли не интеллектом и способно само определять класс противника, раз удар, в который Стижиан вкладывал сияние, смог разрубить демона.
Стижиан ногой раскидал пыль и увидел большой, размером с его ладонь, серебряный четырехгранный крест. Монах долго думать не стал и поднял его, хотя подумать-то стоило бы: любой здешний артефакт мог обладать непредсказуемыми свойствами и убить при прикосновении. Но Стижиану повезло, и едва оказавшись в руках нового хозяина, от одного из концов креста поплелись две тонкие серебряные нити, в два круга обвившие запястье Стижиана, тем самым дав ему понять, что крест принадлежит теперь ему.
– Ладно. – Нахмурил он брови, поднимая на руки несчастного ветренника: тот делал редкие и слабые вдохи, но все же делал, сердце билось. Монах успел.
Луожи был без сознания ещё больше суток: пока Стижиан на своем горбе вытаскивал умника из склепа, потом пока восемь его сокурсников бегали и прыгали вокруг него, делая вид, что волнуются, а затем пока вся эта свита, в том числе и два монаха, ехали поездом в Монтэру. И когда Актомири, монастырский целитель, увидел белые волосы мага, он сказал, что уже не является таковым, что демон высосал из него всё то, что позволяло ему так себя называть, и что теперь это просто человек.
В вечер, когда Луожи наконец открыл глаза, Актомири, по просьбе Стижиана, зачитал бывшему магу длинную лекцию, в ходе которой тот узнал кто он есть, что о нем тут думают, точнее, что о нём думает именно Стижиан, что несчастный должен сделать со своей любознательностью и что, плачь ты хоть днями напролет, сила не вернется. Наверняка мастер-целитель говорил это куда более мягко и старался утешить мага, на какой-то миг, тот даже понадеялся, что есть ещё надежда на возрождение связи его с духом, но тогда пришла мастер Млинес и объяснила, что это не так.
У любого в этом мире существа есть та или иная сила, конечно, далеко не все даже высококвалифицированные маги могут прочесть тусклый ореол каждого живого создания, но всё же он есть. Существуют такие создания, чей ореол столь яркий, что его тоже не видно – у читающего не хватает сил, чтобы его узреть. Две крайности с одним вытекающим. Но сосуд, источающий видное магам свечение, есть у любого живого существа, и по сути, силён не только тот, кто умеет плести более сложные заклятья или побратался со своей стихией, нет, важен также и резерв.