Салат из креветок с убийством
Шрифт:
Да, это был рецепт, принадлежавший самому Джоаккино Россини. Наверняка один из сотен рецептов, оставленных великим композитором. Скорее всего, никакой тайны в нем не содержалось: какие тайны, если все рецепты Россини давным-давно опубликованы и прокомментированы?
— Ты решил на досуге приготовить салат? — спросила Наташа, заглянув мужу через плечо.
— Я решил на досуге найти убийцу, — сказал Беркович и отправился в спальню, так и не объяснив жене, что имел в виду.
Приехав на следующее утро в управление, старший инспектор позвонил в аэропорт и сказал, что скоро к ним явится
К Йоси Шпильману, шеф-повару ресторана при отеле “Парадиз”, Беркович поехал сам. Не так давно старший инспектор спас Шпильмана от ареста, доказав его непричастность к скандальной истории, связанной с борьбой тель-авивских мафиозных кланов, и отношения между кулинаром и полицейским с тех пор были прекрасными.
— Вот, — сказал Беркович, положив перед Шпильманом листок с переводом. Они сидели в кабинете шеф-повара, из кухни доносились аппетитные запахи, и Шпильман успел предложить Берковичу отобедать за счет заведения, от чего старший инспектор успел отказаться. — Это рецепт, предположительно от самого Россини. Что в нем такого, из-за чего можно убить?
— Убить? — Шпильман поднял на Берковича внимательный взгляд. — Вы говорите о Малашевском?
— Вы знаете о том, что случилось?
— А кто не знает? — пожал плечами Шпильман. — Все газеты пишут… Значит, его убили из-за этой писульки?
— Возможно, — уклончиво сказал Беркович. — Я повторю вопрос: есть ли в этом рецепте что-то необычное?
— Конечно, — немедленно отозвался Шпильман. — Видите ли, старший инспектор, я тоже коллекционирую рецепты, не по долгу службы, кстати, а по велению души…
— Знаю, — кивнул Беркович, — потому я к вам и приехал.
— И правильно поступили! Это рецепт Россини, все верно. Овощной салат. Вполне кошерный, кстати, здесь нет ничего мясного. Типичный салат “парве”. Опубликован еще при жизни композитора. Но вот в чем проблема с этим салатом: он очень невкусный!
— Невкусный? — поразился Беркович. — Салат, приготовленный самим Россини?
— Да, его готовили много раз, жуткая гадость, говорят. Спрашивали, кстати, самого композитора, когда он был жив, и получили ответ: “Замечательный салат, господа, просто нужно понять его тайну!”
— Тайна салата? И в чем она заключается?
— Понятия не имею, — признался повар. — Но вот я вижу… Здесь есть фраза, которой нет в книге. Погодите…
Шпильман подошел к стеллажам, занимавшим всю стену в его маленьком кабинете — там стояли кулинарные книги на нескольких языках, среди них Беркович с удивлением увидел знаменитую “Книгу о здоровой пище” сталинского еще издания — огромную, со множеством цветных иллюстраций.
— Вы читаете по-русски? — спросил старший инспектор.
— Очень плохо, — отозвался Шпильман, прохаживаясь вдоль полок. — Если вы имеете в виду этот том, то мне он достался от Миши Бокштейна, мы работали вместе лет тридцать назад, когда Миша приехал в Израиль из Москвы, а я стажировался у Бескина, вы его не знаете, в свое время это был… Ага, вот!
Шпильман снял с полки небольшой, красиво оформленный томик,
— Здесь нет этой фразы, — сказал Беркович. — “Моя шестая соната для струнных — замечательное сопровождение этого вкусного и полезного блюда”.
— Да, — подтвердил Шпильман. — Должно быть, Шай переписал себе в тетрадь текст не из этой книги. Возможно, был какой-то другой вариант. Салат можно, конечно, есть и под звуки сонаты, и под звуки тарантеллы, это, знаете ли, уже не из области кулинарии…
— Вы так думаете? — пробормотал Беркович. — Но если именно этой фразой отличался текст Малаховского, то…
Он не закончил фразу, но догадаться о смысле было нетрудно.
— То не из-за нее ли его убили? — подхватил Шпильман. — Вы действительно так думаете, старший инспектор?
— Не знаю, — уклончиво сказал Беркович. — Вроде бы действительно — соната и салат, ничего общего… С другой стороны, если тайна салата… то, может быть, музыка… Надо подумать.
— Не думаю, чтобы вкус салата зависел от музыки, которую вы слушаете во время еды, — заметил Шпильман. — Во всяком случае, в моей практике…
— Большое спасибо, Йоси, — сказал Беркович, вставая и протягивая повару руку. — Вы мне очень помогли!
— Да? — удивился Шпильман. — Чем же?
Ответа он не дождался.
Старшему инспектору позвонили на мобильный, когда он стоял в пробке на углу улиц Алленби и Кинг Джордж.
— Борис! — прокричал сержант Охайон, посланный в аэропорт для проверки списков. — В “Эль Аль” ничего подозрительного! В “Алиталии” я проверил вчерашние списки…
— Не надо так кричать, — поморщился Беркович. — Я слышу.
— Извини, — сбавил тон сержант, — тут такой шум в зале… Вчерашние списки — пустой номер, тем более, что они уже улетели.
— Списки?
— Пассажиры. А через два часа в Милан летит рейсом “Алиталии” некий Арриго Бенцетти, который работает в ресторане “Ла Скала”, и я подумал…
— Задержи его до моего приезда, хорошо?
— Постараюсь, — неуверенно сказал Охайон. — А по какому поводу?
— Скажи, что старший инспектор хочет поговорить с ним о Шестой струнной сонате Россини.
Пробка рассосалась минут через десять, и Беркович погнал в аэропорт, включив мигалку и сирену, сделав, однако, по дороге важную остановку. В одной из комнат отделения полиции его ждал сержант Охайон, не сводивший взгляда с высокого и тощего итальянца лет тридцати, бурно выражавшего свое возмущение.
— Комиссар! — вскричал Бенцетти, увидев вошедшего в комнату Берковича. — Это произвол! Я буду жаловаться консулу! Что ваш сотрудник себе позволяет?
— Если, — спокойно сказал Беркович, — при обыске — вашем лично и вашего багажа — мы не найдем вырванного из тетради листа с текстом кулинарного рецепта Россини, то вам будут принесены извинения и вас проводят на самолет. А если… Что это с вами?
Похоже, что итальянца перестали держать ноги. Бенцетти рухнул на стул и сказал:
— Я требую консула и адвоката.