Сама себе фея
Шрифт:
— Значит, он ошибался с этими словами? — огорчилась Викис.
— Не совсем. Просто сами по себе эти слова ничего не значат. Их обычно используют дважды. Сначала — чтобы привлечь к себе или кому-то другому внимание стихии. Тебе это не нужно, потому что ты и без того уже снискала внимание воздуха. Во второй раз слово является частью ритуала объединения со стихией. В целом этот маг прав, оно действительно представляет собой скрепление договора печатью, и ему предшествует длительный этап установления взаимного доверия… Вот ты готова доверить свою жизнь ветру?
Викис вспомнила, как жутко бывает
— Я пока еще только учусь этому.
— А ветер? Он знает, что ты не потребуешь от него творить бессмысленную жестокость, убивать, разрушать?
— Мне кажется, он уже знает меня лучше, чем я сама, — усмехнулась девушка, — пасется в моей голове, как у себя дома. Хорошо если только желания угадывает. Но иногда мне кажется, что он сам подталкивает меня к каким-то действиям. В принципе, я не против — ничего плохого он не предлагает. Но порой действительно бывает немного не по себе, когда не получается провести четкую границу между собственными желаниями и навеянными…
— Это хорошо, что вы так знакомитесь… постепенно, — задумчиво произнес юноша. — Знаешь, мама когда-то говорила мне, что уничтожение древних родов было в какой-то мере оправданно, и дело тут не только в безопасности верховной власти. Я тогда был мал и многого не понимал, но запомнил мамины слова. Она утверждала, что повелители стихий вконец распоясались, упиваясь своим могуществом, они перестали считаться не только с людьми, но и со своими стихиями, и те отвернулись от них. Только поэтому обычные маги смогли их уничтожить. Выжить удалось только тем, кто не переступил черту. И теперь стихии сами выбирают, с кем им стоит иметь дело, а с кем — нет.
— А как же ты? Ведь твой дар перешел к тебе по наследству от предков.
— Не совсем так. Предрасположенность — да, но земля могла и не принять меня, если бы почуяла во мне червоточину. И все еще может отказаться иметь со мной дело, если я собьюсь с пути.
— А как же я? — озадачилась Викис. — Что могла найти во мне стихия? Я обидчива, раздражительна, склонна… ну, если не врать, то утаивать многое о себе. Какие достоинства обнаружил во мне ветер? Или, вернее, каких недостатков не нашел?
— Не нашел злобы, жестокости, стремления к власти любой ценой. Ну и, — Тернис улыбнулся, — почувствовал родственную душу. Ты сама как ветер — легкая, быстрая, переменчивая.
— Ужас! — непритворно огорчилась девушка, — все это характеризует меня не лучшим образом.
— Почему? — удивился парень.
— С твоих слов получается, что я какое-то легкомысленное создание, не способное на постоянство.
— Ничего подобного! — горячо возразил Тернис, — это всего лишь значит, что ты отходчива, несмотря на свою обидчивость, что неспособна долго таить зло. Что ты, как и ветер, любишь игру и веселье. Ну да, настроение у тебя меняется зачастую неожиданно, но ведь это эмоции, а не душевные качества. А способность не хранить зло в душе как раз, на мой взгляд, должна очень цениться ветром, если я правильно представляю себе характер этой стихии.
— Ты меня утешаешь, — попыталась улыбнуться Викис, — на миг мне показалось, что дело вообще безнадежное… Но обряд… я ведь сама не смогу
— Я подозреваю, что он тебе и не нужен. Просто войди в транс, как это было, когда ты только пыталась установить связь с воздухом, раскройся, пригласи стихию в себя, покажи ей радость единения, если сможешь… А потом назови ей свое имя — или имена, если у тебя их несколько, — и закрой их перечисление тем самым словом. И если все пойдет как надо, то ветер назовет тебе в ответ свое имя. Это будет особое слово… или ощущение… только для тебя. И с помощью этого имени ты сможешь обратиться к стихии воздуха в любом ее проявлении и в любом месте. По крайней мере, так мне рассказывала моя мама…
— Спасибо, Тернис! — Викис не удержала восторга и на ходу чмокнула парня в щеку. — ты очень помог мне. Даже если в ближайшее время ничего не получится, я все равно уже вышла из тупика и начала понимать, чего ждет от меня ветер и чего я могу ждать от него.
В следующий раз они оказались вдвоем у ворот школы две недели спустя — Тернис собирался на работу, Викис — в лес, уже слегка подсохший, к своему ветру. В воздухе пахло настоящей весной, с безоблачного неба пригревало солнышко, хотелось петь и танцевать… Праздника, в общем, хотелось.
— Знаешь, — неожиданно для себя самой заговорила Викис, — мне, наверно, скоро семнадцать исполнится… или уже исполнилось.
— Ты не знаешь, в какой день родилась? — изумился Тернис.
— Н-ну… просто в наших краях использовался немного другой календарь, — было очень неловко лгать, но правду она сказать пока не могла, хотя ей ужасно этого хотелось.
— Странно… — озадачился парень. — Никогда о таком не слышал. Из какого же далекого далека ты попала в Альетану?
— Не могу тебе сказать, — потупилась девушка. — пока не могу.
— Еще одна тайна? — усмехнулся Тернис.
— Придет время, и ты узнаешь все мои тайны, обещаю, — лукаво улыбнулась Викис, напомнив парню его собственные слова.
— Доверия ветра не обмани, — прошептал юноша себе под нос.
Но Викис этих слов не услышала — она была поглощена собственными мыслями. И вообще, всякие таинственные пророчества завораживали ее, но к себе она их не относила. И очень удивилась бы, узнав, что кто-то углядел в этих мутных строках намек на нее саму. Впрочем, этот кто-то — тоже человек и не застрахован от ошибок, а пророчества вообще всякий склонен толковать в меру своего разумения и фантазии. На то они и пророчества.
Лес встретил ее птичьим гомоном, запахом сырой земли и ощущением безвременья, словно жизнь осталась где-то там, за его пределами, а вместе с ней — и неумолчно тикающие часы, отсчитывающие секунду за секундой. И в этом безвременье, как ни странно, жили 'уже' и 'пора', потому что сомнения тоже не рискнули углубляться за волшебницей под сень деревьев. Сомнения — они вообще пугливые, со всякими странностями плохо уживаются.
Знакомая опушка уже ждала, подставив кресло-развилку, ветерок игриво вился вокруг ветвей, нетерпеливо касался щеки девушки, словно мимолетным поцелуем, заманивая, уговаривая: 'Ну же! Я так долго ждал тебя здесь, на нашем месте. Я скучал… Начнем же игру, нам будет хорошо вдвоем! Мы с тобой — и весь мир. Мы с тобой — единые и единственные в целом мире!'