Сама себе фея
Шрифт:
— Керкис? — прохрипела девушка — все же истошный вопль не прошел даром для ее связок. — Керкис… это ты?
— Викис? — знакомые руки опустились на ее плечи. — Викис, это ты так кричала?
Викис подняла на друга совершенно ошалевшие глаза и протянула ему на ладонях безжизненное тельце.
— Керкис… он меня защитил, — сдавленно шепнула она.
— Кто такой Керкис, Викис? — мягко спросил парень.
— Он… дух.
— Значит, он жив. Сосредоточься, Викис, приди в себя и подумай, как ты можешь ему помочь.
— Не знаю…
— А кто знает?
— Кто знает… Кто знает… — пробормотала Викис, и тут ее осенило.
Она
Майрита, что удивительно, появилась уже через десять минут. Магистр бросила беглый взгляд на Терниса и склонилась над бедным духом. Несколько секунд, что она потратила на обследование, показались Викис вечностью. Наконец магистр подняла глаза и вынесла свой вердикт:
— Ничего ужасного. Он воплотился преждевременно, бросившись на твою защиту, и потратил слишком много сил, потому и застрял сейчас в этой ипостаси. Поскольку в таком состоянии он не способен подпитываться чистой энергией, тебе придется выхаживать его, как обычного домашнего питомца: сперва отпаивать молоком, а потом кормить мелко нарезанным сырым мясом. Впрочем, будет еще лучше, если в молоко ты будешь добавлять каплю-другую своей крови. Но все равно на восстановление ему понадобится не меньше недели.
— Ох, — прохрипела Викис, — где же я сегодня возьму молоко? Все лавки уже закрыты.
— Не все! — вмешался Тернис. — Подожди меня, я сейчас.
И исчез за углом. Викис тем временем — в который уже раз за последние дни — пыталась собрать в кучку разбегающиеся мысли. Или, вернее, восстановить в памяти картинку, то ли виденную, то ли не виденную. Ей показалось… а может, и не показалось… Да показалось, конечно же! Со страху чего только не померещится, тем более в темноте. Однако с магистром Лернис она все-таки поделилась своими — реальными или мнимыми — наблюдениями:
— Вы знаете, мне почудилось, что за спинами этих мужиков… Ой, я не хочу ни на кого напраслину возводить… Но все-таки я должна сказать! Там был магистр Хуплес. Наверно. Возможно. Или кто-то очень на него похожий.
— Вот как, — стиснула губы магистр Лернис.
То ли поверила, то ли просто решила взять на заметку — на всякий случай. А Викис выдохнула с чувством исполненного долга: все-таки надо было сказать об этом. Так правильно.
Тут и Тернис появился. В одной руке он держал кувшин — вероятно, с молоком, — а в другой специальную поилку для младенцев. Вот ведь молодец, додумался — Викис даже и не подозревала, что в этом мире такие штуки имеются.
Они распрощались с магистром Лернис и отправились в школу. Керкис пригрелся у Викис за пазухой и, кажется, уже просто спал, набираясь сил. И это тоже было правильно.
Неправильным ей показалось другое, о чем она не преминула сообщить другу:
— Эй, Тернис! А ведь это несправедливо: ты теперь знаешь две моих тайны, про ветер и про духа, а я твою — только одну.
Она улыбалась, но Тернис принял ее слова серьезно:
— Придет время — и ты узнаешь все мои тайны, обещаю.
— Откроются тайны нежданной прибылью, — вспомнила девушка слова пророчества.
— Именно, — подтвердил парень, — не знаю, как это произойдет, но думаю, что речь шла как раз о моих тайнах…
Больше они к этой теме не возвращались.
Магистр
А ведь он всего лишь хотел попугать девчонку, по вине которой лишился теплого местечка!
Ну, может, не только попугать… Все-таки он был на нее очень зол: преподавательские должности на дороге не валяются, а маг он слабый — тут магистр был честен с самим собой. Теорией в обычной жизни много не заработаешь.
И вот беспроигрышная на первый взгляд затея оборачивается… Чем она обернулась, магистр так и не понял. Зрелище было, безусловно, жуткое, но кто покалечил и обратил в бегство наемников, а заодно и самого магистра, оставалось для бедняги Хуплеса загадкой.
Зато в том, что наемники очухаются от телесных и душевных травм и отправятся на поиски того, кто втравил их в эту неприятную историю, не было никаких сомнений. И при мысли об этом магистра начинала бить нервная дрожь.
Если бы Хуплес догадывался, что девчонка успела заметить и узнать своего обидчика, он бы, пожалуй, не расходовал драгоценную энергию на бессмысленный озноб и приведение себя в порядок с помощью крепких напитков, а быстро побросал самое необходимое в дорожную сумку и покинул этот город (а может, и эту страну) без оглядки. Раз и навсегда. Потому что магистр Нолеро — не из тех, кто может спустить нападение на своего ученика.
Глава 10. ЕДИНЕНИЕ
Ветер дует туда, куда прикажет тот, кто верит в себя
(Илья Кормильцев 'Воздух')
Те, кто будут жить, не теряя веры в чудо, обретут его.
(Мариам Петросян. 'Дом, в котором…')
Два дня Викис отпаивала своего друга и питомца молоком с добавлением крови. В первый день он был похож на вялую тряпочку, к вечеру второго поднялся на дрожащие лапки и недвусмысленно дал понять, что одно только молоко его больше не удовлетворяет. К счастью, именно в этот вечер Тернис вернулся с работы с добрым куском вырезки. Мясо тотчас было мелко нарезано и в считанные минуты исчезло в бездонном желудке драконо-котенка. Зато на следующее утро он уже довольно бодро ковылял по комнате, волоча за собой обвисшие крылья, и больше не вызывал чувства острой жалости. Поэтому Викис решила, что Керкиса уже можно оставить на несколько часов в одиночестве, и ничего с ним не случится.
Каникулы еще не кончились, ветер ждал и звал, по ночам нашептывая на ухо свои песни, и девушка рвалась ему навстречу, потому что, оказывается, успела полюбить его всей душой. Правда, одушевление и, как следствие, персонификация стихии сыграли с ней злую шутку: она начала сомневаться, всегда ли встречается с одним и тем же ветром, а если все-таки с одним, то примут ли ее и другие.
Она попыталась задать этот вопрос ветру, но осталась не понятой: не было в его сознании никакого разделения на один и разные. Из этого следовал вполне закономерный вывод, но Викис пока не решалась его принять. На самом деле, такое представление просто плохо укладывалось в ее собственном разуме, оно противоречило… А чему, собственно? Однажды допустив, что стихия обладает собственной волей, можно уже поверить и в прочую небывальщину.