Самая долгая литургия – 1
Шрифт:
Вот они и выбрали того, кто мало знает об их намерениях, верно? Того, кто не сможет рассказать ничего для них опасного, даже если его будут пытать до смерти. Но чтобы чин соответствовал обстоятельствам – нарядить, так сказать, покойничка в последний путь.
Михаил почувствовал, как ком подкатил к горлу. Обида жгла изнутри, но Вестник говорил ровным иронично-сочувствующим тоном, почему-то это немного успокаивало. Возражать не хотелось – да, карьера закончилась. Никто не будет ему доверять так же, как и раньше, пока до конца не убедятся, что он остался прежним и ничем не опасен. А те, кто занял его место, постараются,
– Я называю вещи своими именами, чтобы ты принял правильное решение. Ты верен, умён, не трус. Это ценно и для меня. Заставить кого-то служить себе легко, но пользы мало. Не будешь же над ним постоянно стоять с плёткой, верно? А если раб не видит плётки, то и страха не чувствует – ещё и навредит хозяину по возможности. Можно, конечно, сломать человека, превратить в полуживотное – но какой толк от него тогда будет? Никакого.
Теперь Вестник говорил ровно, без эмоций, словно учитель на уроке, и ещё успевал рассматривать Москву через окно. Ехать было недалеко, но для длинного кортежа протокольный отдел специально проложил объездной путь, чтобы гость смог увидеть город. Затем пришелец резко повернулся к Михаилу и продолжил доверительным тоном.
– А мне нужны помощники. Здесь, на Земле – не лазутчики, не рабы, не предатели, а мои люди. Верные слуги, но не рабы, что служат из одного страха за свою шкуру. Я могу дать многое, очень многое. Но мои дары оценить может только свободный и гордый человек. А по достоинству оценит лишь тот, кто почти всё потерял – и понимает это, а не цепляется за несбыточные мечты.
– Кстати, – спохватился Вестник, – всё, что я говорил на площади, было всерьёз.
Он пристально смотрел на Михаила, будто сомневаясь в чём-то – особенно неприятно, учитывая прозвучавшие на площади угрозы. Потом откинулся на сиденье и замолчал.
Михаил поёжился – кто знает, что на уме у этих пришельцев, может быть у них нравы нашего Средневековья? И что значат эти разговоры? Попытка вербовки? Так ведь сколько их уже было, знакомо всё. Тогда главное – потянуть время, сориентироваться в обстановке. Очевидно гуманоидный вид гостей и относительно спокойное поведение дают надежду – всё разъяснится без жертв. Ведь не стоило учить наш язык, лететь за миллиарды километров, чтобы всё сорвать из-за некоего надуманного нарушения протокола. Или стоило?
– Как твоя фамилия? – перебил его размышления Вестник.
– Змееедов, – Михаил с детства стеснялся своей странной фамилии, хотя с годами обвыкся.
– Как? – рассмеялся гость странным, неприятным смехом, от которого у землянина пошли мурашки по коже, – Змееедов? Три буквы «е» подряд?
– Да, – натужно улыбнулся Михаил, попутно отметив, что пришелец знает и грамматику, – редкая фамилия. Но родителей, как говорится, не выбирают. Дед в детском доме фамилию получал, у кого-то странное чувство юмора было.
Он немного расслабился, здраво рассудив, что смех, пусть даже над ним – хороший признак. Теперь важно сохранить непринуждённый тон, сгладить начальную неловкость встречи.
– А в детстве как дразнили? Не может же быть, чтобы не дразнили! – не унимался Вестник.
– Змеем. Но это не так уж и обидно, ведь змея у нас символ многого хорошего. В медицине даже на эмблеме изображена. На Востоке – символ мудрости. Так
– «Змей был хитрее всех зверей полевых» – так? Не помнишь?
– Из Библии? Простите, точно не вспомню. Как-то так. Хотя в юности помнил, очень интересовало меня это место.
– Чем же?
– Раз вы знаете нашу Библию… Если коротко, никак не мог понять, почему и Ева, и Адам спокойно восприняли то, что с ними говорит змей – то есть животное, пусть даже и самое хитрое на земле. Причём говорит о важных вещах, поучает их. Даже если принять версию, что дьявол или ещё кто принял облик змеи, всё равно вопросы остаются. Если они знали, что змеи не умеют говорить, то какой смысл кому-то превращаться в говорящую змею? Сразу же подозрение возникнет. А если тогда были животные, которые умели говорить, да ещё и одни были хитрее других, то куда они все подевались? И, кстати, проклятие змея касалось только его, так сказать, внешности и вражды с людьми, но никто не лишал его умения говорить.
– И какой же ты вывод сделал? – гостю разговор явно нравился.
– Вспомнил, как в младших классах нас учили, что такое сказки. Это такие интересные и поучительные истории, которые не могут произойти в реальной жизни. Например, говорила нам учительница, не бывает, чтобы звери разговаривали, но так понятнее, как поступать хорошо, а как – плохо.
– Да ты, Змей, мыслитель! – снова расхохотался пришелец, настроение которого очевидно пошло в гору.
– А веришь ли ты в Бога? Или твои изыскания сделали тебя полным безбожником? – каким-то новым, очень серьёзным тоном произнёс пришелец и пристально, что чувствовалось даже за очками, уставился на чиновника.
«Ну всё, – похолодел Михаил, – конец. Мол, молилась ли ты на ночь, Дездемона? Доболтался!» Странно, но отчего-то стало даже легче на душе, ушло напряжение, и куда-то пропало основное карьерное чувство – предугадать правильный ответ на вопрос начальства.
– Как все. Сложно сказать, – ровным голосом ответил он.
– Как все… – эхом произнёс Вестник и замолчал на несколько секунд. Он помолчал немного, будто размышляя и сомневаясь. – Давай я расскажу тебе одну быль, а не сказку. Когда вожди одного государства решали, кого послать на опасное дело, они долго не могли выбрать. Да, важно, чтобы посланник не знал слишком много по понятным причинам, но всё же жалко терять полезного чиновника. Что же делать? Помог начальник тайной службы. Он выяснил, что есть среди них человек, которого и так скоро придётся терять – из-за болезни, тяжёлой, смертельно опасной. И теперь им оставалось лишь утаить весть про болезнь от чиновника, похвалить его напоследок и отправить на встречу. Разумно ли они поступили, как думаешь?
– Пожалуй, – выдавил из себя Михаил. – Это правда?
– О болезни? – усмехнулся Вестник, – Правда. О смертельной опасности – как посмотреть. А вдруг этот чиновник встретит того, кто может одним пальцем его исцелить. Или руки возложить, или плюнуть на него, или воззвать к высшим силам – всякое в жизни бывает. Так что, Змей, будешь служить мне?
– Вам? А кто вы? – спросил Михаил и осёкся. Вопрос был правильным, но дерзким, чиновник никогда бы не задал его таким тоном, если бы не растерялся от новостей и неожиданности. Стоило, конечно выразиться поделикатнее, да и поблагодарить за высокую оказанную честь.