Самая холодная зима

Черри Бриттани Ш.

Майло: Я напишу эссе о своём дедушке.

Старлет: Хорошо. Отличный план.

Майло: Спокойной ночи, Учительница.

Старлет: Спокойной ночи, Майло.

Майло: Знаешь, я тоже об этом думаю. Как ты позволила мне стать для тебя сиденьем. Я так много думаю об этом. Как бы мне хотелось, чтобы это случилось снова.

Я быстро выключила телефон, изо всех сил стараясь не вдумываться в то, что он мне написал.

«Ради всего святого…»

Я должна

была догадаться – он не собирается так легко это отпускать. Но что хуже всего, и я думала об этом. Минимум раз в день. Иногда дважды. Я официально облажалась, а переиграл меня Майло Корти.

* * *

Школьные туалеты представляли собой интересное зрелище. Количество каракулей на кабинках показывало, о чём именно думают многие девочки. В третьей кабинке я обнаружила список самых горячих парней школы, и на самом верху удобно расположилось имя Майло.

Меня это удивило? Пожалуй, нет. Майло был до смешного красив. Меня даже раздражало, насколько он привлекателен. После того как я узнала, что мне предстоит ему преподавать, я запретила себе мыслить такими категориями.

«Хочу оседлать Майло Корти», – было написано на стене.

Я не могла винить эту девушку.

На нём было очень приятно сидеть.

Иногда, прогуливаясь по коридорам, я замечала, что девушки обращают на него внимание. Однако он казался не заинтересованным никем… кроме меня.

Мы с ним пересекались на перемене, и его глаза встречались с моими. Он отказывался отвести взгляд первым и удерживал его до тех пор, пока мои нервы не брали верх. Я разрывала зрительный контакт, но каким-то образом продолжала чувствовать на себе тяжесть его взгляда. Я чувствовала противоречие из-за всего этого, но никогда не говорила ему. Я решила, что чем меньше я буду говорить о его взглядах, тем лучше. Потому что было ясно: Майло нравится то, как сильно он может меня смутить. А если дело касается его самого и его зеленовато-карих глаз, то смутить меня было очень легко.

Хотя в последние несколько дней он казался немного более отстранённым, чем обычно. Во время наших занятий он делал меньше саркастических замечаний. Часть меня хотела задаться вопросом, всё ли с ним в порядке. Другая часть понимала, что это не моё дело.

Глава 9

Майло

Каждый божий день я просыпался в мире тьмы. И в прямом, и в переносном смысле. Всякий раз, когда я просыпался, моим глазам требовалось время, чтобы приспособиться к пространству вокруг меня. Были секунды темноты, и мне приходилось моргать, прежде чем подняться с кровати. Это происходило со мной столько, сколько я себя помню.

Не помогало и то, что я просыпался до восхода солнца. Я делал это уже год. Перед рассветом я выходил из парадной двери и спускался в парк недалеко от дома. Эстес-парк был любимым парком папы с детства. Именно здесь он и мама впервые встретились. Внутри парка был лесной массив, тайная тропинка вела сквозь него

к озеру. Никто об этом не знал, кроме меня и моих родителей. У берега стояла маленькая скамейка, которую папа купил для мамы, с их инициалами, вырезанными на дереве. Это было самое любимое место мамы во всём мире. Мы втроём ловили там рыбу часами.

Теперь был только я, а той зимой озеро замёрзло. Вероятно, мне не следовало даже выходить туда из-за леденящего ветра, но я поклялся, что каждый день буду стоять перед этим озером, глядя в небо.

Мама сказала мне искать её в рассветах, поэтому, с тех пор как она скончалась, я старался поймать каждый из них, независимо от погоды. Иногда облака закрывали восход, но я представлял солнце за ними. В то утро я очень скучал по маме, и наблюдение за рассветом не принесло облегчения.

Старлет какое-то время была для меня приятным развлечением. На какое-то время она не давала мне слишком много думать о предстоящем дне, но, когда этот день наступил, мой разум не смог справиться с болью.

Прошёл год с тех пор, как мамы не стало.

Сегодня год.

«С днём смерти, мама. К чёрту тебя, ты оставила меня здесь, на этой планете, совсем одного».

А ещё я так скучаю по тебе, что мне трудно дышать.

Я встретил восход солнца, чувствуя себя совершенно опустошённым, затем направился домой и собрался в школу.

В то утро понедельника мне меньше всего хотелось оказаться на еженедельной встрече с Уэстоном. Ковёр из его кабинета убрали, обнажив уродливый паркет цвета дерьма. Уэстон сказал мне, что ремонт находится на промежуточном этапе, заявив, что новое покрытие будет готово только на следующей неделе.

Пол выглядел так же, как я себя чувствовал, – дерьмово.

Уэстон потягивал кофе, оглядывая меня сверху донизу. Честно говоря, я даже не знал, как мне удалось попасть в его кабинет тем утром. Я не спал все выходные. Главным образом потому, что всякий раз, когда я закрывал глаза, накатывали воспоминания о прошлом. А когда этого не происходило, меня преследовали мысли о настоящем.

– Ты что, пьяный? – спросил Уэстон.

Я поднял взгляд и выгнул бровь:

– Смотря кто спрашивает. Уэстон или директор?

– И тот и другой, – заявил Уэстон, ставя чашку кофе на стол.

– Ну, я думаю, ты знаешь ответ, судя по тому, как ты спрашиваешь.

– Сейчас семь утра, Майло.

– А зачем откладывать? – ответил я.

Уэстон не должен был удивляться. Выходные прошли дерьмово. Папа ушёл в запой и доставил мне проблем, когда пришёл домой, пахнущий как обоссанный матрос. Проводить выходные с пьяным скорбящим мужчиной, которого мне приходилось загонять в душ и кормить, не было развлечением. Помимо того, что я заботился о нём, мне приходилось слышать, насколько сильно я его разочаровал. В то утро исполнился год со дня смерти мамы. Так что, простите меня, если я напился перед школой, чтобы попытаться справиться с дерьмом, происходящим у меня в голове.