Самая красивая
Шрифт:
После моего превращения в красавицу пальцы у меня стали тонкие, так что легко проскользнули между железных прутьев. Я достала стержень большим и указательным пальцем, но он был скользкий от смазки, и крепко ухватить его не удалось. Я попыталась схватить его через тряпку кляпа, однако от ткани толку не было. Расстроенная, я выпустила кляп, и он упал за клеткой.
Дно клетки было грязное и шершавое. По-прежнему напевая, я потерла пальцами пол, надеясь, что грязь впитает смазку. И снова попробовала вытянуть стержень, но пальцы все равно скользили. Мне все-таки
Не знаю, сколько времени прошло, но я наконец почувствовала, что стержень поддается. Тогда я дернула, и он оказался у меня в ладони.
Я толкнула дверь клетки, она приоткрылась достаточно широко, чтобы я могла просунуть руку и почти дотянуться до задвижки, державшей дверь.
Но «почти» не означает «дотянуться». Я присела на корточки и задумалась, машинально продолжая напевать.
Нижняя петля двери была крепкая. Стены клетки – незыблемы. Мне не оставалось ничего другого, как поднять задвижку. Я потянулась к задвижке, почувствовав, как ткань под мышкой лопнула. Я потянулась дальше, и металлический угол врезался мне в тело.
Зато я дотронулась до задвижки!
Сцепив зубы, я все тянулась и тянулась. Меня обдало жаром. Я чувствовала, что из раны течет кровь, но я сумела поднять задвижку. Замок со скрипом и стоном открылся.
Иззи продолжал храпеть.
Я на цыпочках вышла из клетки. Наконец-то!
Я подняла руку и посмотрела – порез оказался пустяковый. Подобрав с пола кляп и веревку, которой была связана, я обошла вокруг Иззи, чтобы связать тюремщика, заткнув ему рот кляпом.
Хотя зачем ему кляп? Кто услышит его крики? Наверное, я просто схвачу его за руки и затолкаю в камеру. Я глубоко вдохнула. Сердце бешено колотилось.
Он что-то бормотал во сне.
Я выдохнула. Почему бы не позволить ему спать дальше?
Я усмехнулась. Если я оставлю Иззи спящим, все начнут гадать, как я выбралась из клетки, и решат, что, наверное, это было какое-то волшебство.
Но будет ли он спать, когда я перестану убаюкивать его колыбельной? Я запела еще тише, приготовившись к тому, что он проснется.
Голова его склонилась набок.
Я умолкла.
Иззи продолжал спать.
Я сняла лампу со стены. Рука дрожала так, что свет запрыгал. Я потянула дверь.
В дверном проеме передо мной возник охранник с фонарем и ножом.
Глава двадцать седьмая
Он тоже изумился, увидев меня, и отступил на шаг. Я кинулась вперед, а он перегородил мне дорогу и прижал палец к губам. И тут я его узнала. Это был Уйю, любимец Иви.
– Идем, – прошептал он. – У меня тут оседланные лошади.
Я раздумывала, не попробовать ли убежать и от него. С какой стати ему помогать мне? Возможно, это какая-то ловушка, хотя, с другой стороны, какой смысл ставить мне ловушку? Я ведь, по всеобщему мнению, сижу в тюремной камере.
А помощь сейчас пришлась бы очень кстати. Я заранее не продумала, что буду делать дальше, когда выберусь из подземелья,
Мы вошли в подвальное хранилище и двинулись вдоль узкого прохода между бочонками с кунжутным маслом. Бочонки сменились ящиками. Я уловила запах эстрагона. Под потолком послышалась короткая трель, потом еще одна и еще. Оказывается, здесь нашли убежище несколько птиц.
Мы открыли другую дверь и попали в комнату с мебелью, укрытой холстом. Уйю прошел к следующей двери, открыл ее, и мы шагнули в серое предрассветное утро.
Тут он внимательнее присмотрелся ко мне и прошептал:
– Какая ты стала ладная!
Нечего терять время!
Справа от меня находилась арена, прямо – конюшни, а перед ними круг для разминки, где ждали две лошади. Я выбрала мышастого жеребца, а охранник – пегую кобылу. Вместо того чтобы ехать мимо сторожевого дома, а затем по разводному мосту, мы пересекли ров – вода была низкая, и лошади преодолели ее без труда.
Я оглянулась на замок Онтио. Недолго он прослужил мне домом.
Воздух был теплый и влажный. Я гнала прочь все мысли, а вместе с ними печаль и ярость. Вместо этого я вдыхала запах травы в поле, по которому мы скакали легким галопом, подставляла лицо легкому ветру, слушала пение просыпающихся птиц и любовалась изяществом моих рук, державших поводья, и округлых коленок, проступавших сквозь юбки.
После часа интенсивной скачки мы достигли подножия горы Ормалло и заехали в ручей, чтобы сбить со следа погоню. Потом мы оказались в ущелье, где нам предстояло провести день.
Уйю привязал лошадей к тополю. Я нашла себе место у каменного склона, где меня трудно было заметить с горы. Уйю расположился неподалеку, в нескольких ярдах.
Я поднялась и подошла к нему.
– Почему ты пришел за мной?
Он и прежде был молчаливым и строгим, таким и остался сейчас. Прежде чем я услышала ответ, прошло не меньше минуты. Охранник пожал плечами:
– Мне приказала королева.
Иви! Я вернулась на свое место.
– Куда ты меня везешь?
Он снова пожал плечами:
– Далеко…
Не договорив, он прислушался.
Я услышала топот копыт и лай собаки. Наши лошади! Преследователи увидят лошадей!
Топот затих. Я снова начала дышать.
Но зачем Иви послала ко мне Уйю? Может быть, Скулни уговорил ее спасти меня? Возможно. Я так и не узнала, на что он способен или что задумал.
Вероятнее всего, ей захотелось, чтобы такая красавица, как я, находилась от нее как можно дальше.
День клонился к закату. В сумерках Уйю достал из седельных мешков по толстому ломтю хлеба и кругу колбасы. Когда небо потемнело, мы покинули ущелье. Уйю взял курс на северо-восток, держась ближе к Ормалло. Наша гостиница «Пуховая перина» располагалась также на севере от замка, но ближе к западу.