Самая мерзкая часть тела
Шрифт:
— Найдите гада, мальчики!
Короче, совсем плохая.
— Где Сима? Сима где? — все хныкала, переходя от Иванова к Иванову. С этим же вопросом сама из дома вышла на рассвете, но встретила препятствие. Вдруг, неожиданно. Споткнулась и зависла.
— Ну, чё стоите, помогите же!
Красные околыши — это не косящие от армии в высшем учебном заведении Павлуха и Юрец. Ухмыляться, погано перемигиваться после такой мольбы не станут. Права такого не имеют. Сержант и два ефрейтора вытаскивают из-за сиденья старую, пропахшую бензином и табельной махоркой шинель. Тело девичье обряжают в казенное, лишенное знаков различия б/у. И с новогодней мигалкой, на желтый,
Скверик Орбиты принял обычный, затрапезный вид. Зато в мусарской дежурке стало вонять, как будто отыграли день рождения всего командного состава.
Но девка не одумалась. Корова на двух ногах все подтвердила.
Не умерла. Не уползла, как таракан под плинтус. В окошко мухой не свинтила. Слегка лишь протрезвела с первыми лучами совсем уже летнего светила и подмахнула протокол. Бумагу государственную чуть не порвала в мстительном порыве.
— Ага, товарищ лейтенант. Он самый. Лично. Дмитрий Швец-Царев.
Вот как милые тешатся. Под статью подводят. Под вышак. А начиналось все невинно. Со щипков, шлепков, покусывания. Такая акселерация. Развитие. Стремительная динамика. Трех лет не прошло.
А ведь могла бы быть и статика. Совершенная неподвижность. Покой и равновесие. Благость в сердце и душе. Если бы… Если бы не желание, понятное, конечно, стремление мамы, Полины Иннокентьевны Малюты, дать дочке приличное образование. Действительно, уж лучше ребенка неделями не видеть, чем ей, единственной и ненаглядной, позволить ежедневно слышать "и он стучит обратно", "а она вынать, вишь, не хотит". И ладно бы конвойные и караульные, учителя вверенной самой Полине Иннокентьевне Верхне-Китимской средней школы грешны. Даже на педсоветах, иной раз, если не одернешь, срываются на поселковый говорок.
Ну, и что такие могут преподать?
Нет, только в областном центре. В университетском городе должна и может стать человеком единственная дочь управляющего Верхне-Китимским рудником, Ирина Афанасьевна Малюта. На том и порешили.
Как настала в ее жизни седьмая осень, так сразу и увезли. Прочь от кедров, сопок и запреток в желто-красный, большой и светлый Южносибирск. Где фонари, асфальт и в театре музкомедии дают спектакли шесть раз в неделю.
Любила, да, любила, и что в этом плохого, Полина Иннокентьевна нагрянуть, накормить, подкинуть шмоток новых, а вечерочком, с сестрою Ольгой Иннокентьевной культурно время провести. В партере посидеть. Послушать Кальмана, Легара и Дунаевского. Исаака Осиповича. Советского композитора.
А Ирка в это время обновки примеряла с кузиной Катькой наперегонки. Бывало, впрочем, и с примененьем локтей, ногтей и кулаков. Особенно когда ехидина, Валерка Додд, подваливала. Комментатор. Одноклассница.
Но, в общем, жили мирно. Места хватало всем в огромной теткиной квартире на Мызо. Даже Валерке, которая хоть и была соседкой, но заходила редко. Не баловала. А зачем? Действительно, шесть, семь уроков ежедневно в одном классе, за одной партой для дружбы и без того достаточное испытание. Плюс спорт и прочие культурно-массовые мероприятия.
Например, прогулки вдоль вечернего Советского проспекта. Девичьи променады с заходами в сливочно-пломбирный рай кафе-мороженое "Льдинка"
Действительно, припоминается. Все началось с цукатов. Сидели две девятиклассницы, красные кубики топили в жидком крахмале, а мимо шел десятиклассник. В бар шествовал на третий этаж. Во внутреннем кармане его куртки, как оловянный часовой, руки по швам, боролась с качкой бутылка розового крепкого. Очень удобно.
Ноу-хау, называется. Но в тот исторический вечер не сработало. Потому что Сима Швец-Царев до стойки просто не дошел. Остался на втором. Увидел Иру c Лерой, два крупных изумруда кувыркнулась в его белках и стали на пару каратов больше.
— Привет, — сказал прекрасным незнакомкам Сима и улыбнулся очень хорошо. — У вас не занято?
— Да нет, — ответили девицы. Валера посмотрела юноше в глаза, а Ирка исполнила классическую трехходовку. Лоб Симки, Леркино плечо и желтый зайчик от лампиона на полированной столешнице. Попался!
А впрочем, вирус передавался воздушно-капельным путем. Губы Малюты заблестели, а вслед за ним щеки, уши и шея. Тоже готова. Приехала, курносая.
Ах, в ту секунду, на самом деле, ее паяльник показался Симке на редкость милым и изящным. И только по ходу развития их чувства, год, может быть, спустя, вдруг обнаружилось, что это приспособление, снабженное парой отверстий для симметрии, может у куклы-Ирки менять форму. Становиться внезапно толстым, свинским и зеленым.
Но в сладостный момент первого знакомства милягу хотелось просто откусить на память. Забрать на вечное храненье. Что Симка и попытался сделать. То есть побрезговал мороженым, зато беседу ни о чем легко и просто растянул на полтора часа. Когда пробило восемь и в молочно-шоколадном лягушатнике стали гасить огни, галантно вызвался до дому проводить. Ну и пошли, шурша сентябрьской листвой, известный троечник из школы номер двадцать шесть и две старательные спортсменки из третьей.
— А знаете, как Василию Ивановичу недосуг было? — рассказывал он громко и сам же заразительно смеялся.
Конечно, в конце концов эти маневры, перестроения, сигналы флагами, китайскими фонариками оказались всего лишь обязательной разминкой. Подготовкой к главному. Атаке. Стоило только Лерке Додд, которая жила на сорок метров ближе к Советскому проспекту, исчезнуть, раствориться в низком проеме своего подъезда, как Симу посетила суперидея.
Румяной барышне любезный кавалер предложил зайти в соседний и быстренько располовинить содержимое бутылки розового крепкого. Все правильно, от перегрева сосуд уже буквально был готов взорваться в кармане его финской куртки. Но девочка не дала мальчику упасть на грязный пол с острым осколком чебурашки в сердце. Сама залезла на подоконник. Впервые в жизни тяпнула всего лишь пять глоточков бурдомаги и сразу поняла, доперла, что шарить у нее под юбкой зеленоглазому красавчику так и приятней, и удобней. А он старался, он старался. Еще бы. Подобные пространства, холмы и дали даже ему, и бойкому, и вездесущему, открылись в первый раз. В общем, любовь, сквозняк и по стакану на нос.
Вот только сердце зря качало кровь, гнало потоком от симкиной башки к ногам, давленье создавало в чреслах. И пуговку он расстегнул, и о замок не оцарапал руку, и плавари сдались под натиском неугомонной плоти, но на площадке скрипнули дверные петли, раздались голоса и громкие шаги послышались прямо над головами юной пары. Не вышло! Посыпались, поколбасили вниз Димон с Ирусей, ломая каблуки, теряя важные предметы туалета и оправляясь на ходу.
Потребовалось еще четыре захода на посадку. Две поллитровки портвейна, огнетушитель шампанского и двести граммов коньяка. Ключик нашел замочек в ноябре. Использовали дети по назначению каникулярную неделю в доме отдыха "Шахтер Южбасса".