Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
С ней время летело незаметно. А ему всё было мало.
Гермиона спросила его о приюте. О месте, которое он всегда скрывал. На вопросы, которые он не мог обойти стороной, Том давал расплывчатые ответы. У него не было желания говорить о своей жизни там, а тем более вспоминать о ней. В конце концов, ему удалось перевести разговор на год, который он провел в деревне, работая на ферме после эвакуации Лондона.
— После этого я не возвращался, — сказал он.
— Но разве дети Лондона всё ещё
— Ну да… технически.
— И где же ты остановился?
Том вздохнул и решил открыть правду. Может, она навестит его, если будет знать, где его искать:
— Я оставался в заброшенном приюте с третьего курса. Наложил несколько защитных заклинаний вокруг места, чтобы меня не взорвало во время воздушного налёта.
Он думал, что она отчитает его за использование магии за пределами школы. Это грозило отчислением. Вместо этого Гермиона сказала:
— Эти обереги и барьеры — сложная магия.
— Полагаю.
Ему потребовался почти весь третий курс, чтобы отточить их. Неправильно наложенное защитное заклинание может быть смертельным.
— Как ты избежал ограничений об использовании магии несовершеннолетним? — спросила она.
— Для этого тоже есть щитовые чары, — пожал он плечами. Он сказал это непринуждённо, хотя на самом деле не мог сосчитать, сколько часов проработал над этим чёртовым заклинанием.
— Ты придумал, как обойти министерский Надзор за магией несовершеннолетних?! — она не выглядела рассерженной, скорее изумлённой.
Он ухмыльнулся, а она покачала головой, словно смеясь над своей собственной шуткой.
— Разве не одиноко оставаться там одному? — она оперлась подбородком на руку и смотрела на него такими открытыми и честными глазами. Ему не было особенно одиноко, у него было много дел, чтобы занять своё время.
— Иногда бывает — не видеть никого всё лето… — он нахмурился в своей наилучшей жалостливой манере. Может быть, если бы она считала его одиноким, то навестила бы летом. Возможно, всё закончится не сегодня — не в этом году.
Они продолжали непринуждённо беседовать, пока толпа вокруг них увеличивалась. Время текло и текло без всякого смысла — пока она не сказала:
— Уже поздно. Может, нам пора возвращаться?
Он не ответил, уклонившись от вопроса:
— Мой день рождения почти закончился.
— Полагаю, да…
— Откуда ты знаешь, что сегодня мой день рождения? — спросил он.
— Слагхорн, — рассмеялась она, дав ему ответ.
— Вы разговаривали обо мне? — он выглядел подозрительно.
— Нет! Это… просто всплыло.
— Всплыло…
— Он обмолвился мимоходом.
— Он мимоходом говорит о моём дне рождения с другими учениками?
— Эм… Наверное. Он упомянул это, когда ты весь из себя надутый выбежал
— Я не надулся, — он сморщился от этого слова.
— А как бы ты это назвал? — широко улыбнулась она. Бокалы звенели, а смех наполнил воздух, пока собиралась огромная толчея.
— Хм-м… Сексуально озадачился.
— Я — эм — а что тебя сексуально озадачило в том, что я подарила тебе пакет конфет из «Сладкого королевства»? — она путалась в словах. Накручивала волосы на палец.
Она не сбежала от этой мысли. Уже что-то.
— Большинство вещей, которые ты делаешь, меня одновременно возбуждают и озадачивают, — сказал Том. Его голос стал ниже. Её зубы впились в нижнюю губу, а его глаза проследили за этим движением. Может ли он поцеловать её? Здесь и сейчас? Наклониться через стол…
Она отвернулась от него, его взгляд был слишком пронзительным для неё.
Её кожа приняла глубокий пунцовый оттенок, когда Гермиона подняла свою кружку и сделала большой глоток. Он знал наверняка, что это только для того, чтобы скрыть своё пылающее лицо. У неё закончилось сливочное пиво.
— Я принесу нам добавки, — произнёс он. Все заказы проходили через бармена, так как официанты ушли час назад. Было уже поздно, но он не был готов вернуться в замок и позволить этому дню закончиться. Том не собирался ждать её возражений, поэтому сбежал.
Как же он жалок. Но, по крайней мере, если бы перед ними стояла ещё одна порция сливочного пива, они могли бы остаться, пока не допьют их. Так они выиграют немного времени.
Том выскользнул из-за стола и направился к барной стойке. Через некоторое время он подозвал бармена и заказал ещё сливочного пива. Люди заполнили зал. Пьяные и падающие друг на друга.
Огромные часы на стене позади барной стойки почти показывали полночь. Осталось несколько минут. Люди ликовали, готовые отметить 1943 год. Том не отрывался от тикающей секундной стрелки.
Он должен поцеловать её. Показать свои намерения. Захватить её. Она же тоже это чувствовала. Быть не может, что это невзаимно. Чувство было слишком невыносимым для одного человека.
Он ждал у барной стойки… время ползло вперёд… ему нужно её поцеловать. Укусить эту губу. Намотать кудри на кулак.
Начался обратный отсчёт до полуночи. Он слышал, как его сердце бьётся в ушах.
Люди целуются в полночь, встречая Новый год{?}[По традиции, пока мы давимся пеплом и записками с желаниями, англосаксы целуются]. Ведьмы, волшебники и маглы — все. Он повернулся на пятке и отправился к столику, забыв о напитках. Это была его возможность. До неё оставались считанные секунды. Он не упустит момент.