Самовар с шампанским
Шрифт:
– Вы встречали Людмилу Бритвину? – тихо спросила я.
Ксения села в кресло.
– Да. Откуда вы знаете?
– Но вы не обнаружили ее в толпе прилетевших? – продолжала я.
– Нет, – подтвердила Ксения Романовна, – ума не приложу, куда она подевалась, – звонила ей на мобильный, но он блокирован. Хотя сейчас это уже не важно. Да в чем дело? Кто вы такая?
Я посмотрела в сторону Елены, которая почти превратилась в жирафа, чтобы услышать наш разговор.
– Может, продолжим беседу в вашем кабинете?
– Ладно, – согласилась Берг.
Рабочая комната Ксении Романовны
– Надеюсь получить от вас объяснение, – сухо произнесла хозяйка кабинета, устраиваясь в уютном «вольтеровском» кресле.
– Людмила Бритвина умерла в самолете, – пояснила я, опускаясь на диван.
– Матерь божья! – ахнула врач. – Я предупреждала ее!
– О чем? – тут же спросила я.
– А вы кто? – наконец-то догадалась спросить Берг.
– Дарья Васильева, сотрудница особого отдела под руководством полковника Дегтярева, – без колебаний представилась я. – Бритвину отравили, предположительно цианистым калием.
Глаза Ксении Романовны стали как у ошарашенной совы.
– Невероятно!
– О чем вы предупреждали Людмилу? – повторила я вопрос.
Ксения Романовна замялась. Я поняла, в чем проблема.
– Доктор Берг, Людмилу убили, следовательно, в отношении нее такое понятие, как медицинская тайна, уже не действует. Если потребуете официальную бумагу на получение информации, я ее непременно принесу, но на формальности уйдет драгоценное время. Пока я буду бегать по кабинетам за ордером, преступник улизнет из России. Очень вас прошу проявить понимание. Ваша откровенность Людмиле уже не навредит, зато поможет поймать ее убийцу.
Врач погладила подлокотник своего кресла и наконец решилась на откровенность:
– Людмила Бритвина никогда не являлась моей пациенткой.
– Отлично, – обрадовалась я, – значит, вы не связаны никакими формальностями.
– Вроде да, – тихо продолжала Берг. – И Нина умерла…
– Кто такая Нина? Какое отношение она имеет к Бритвиной? – налетела я на Берг.
Ксения Романовна молчала, но тут из моей сумки раздался громкий лай. Берг вздрогнула, я шустро вытащила трубку, увидела на экране «Дегтярев», сбросила вызов и извинилась:
– Простите, не хотела напугать вас, у меня вместо звонка лай моих собак записан.
– Что это за аппарат? – неожиданно заинтересовалась собеседница.
– Обычный айфон, – ответила я.
– Почему он такой толстый? – удивилась Ксения. – Мой очень тонкий, заваливается в сумке, найти невозможно. Не подскажете название модели? Я бы тоже такую купила.
– Трубка, как у всех, просто я всунула ее в чехол-аккумулятор, – пояснила я. – Много болтаю, сотовый быстро разряжается, розетку искать не всегда удобно. А чехол дает еще одну полную заправку.
– Да ну? – поразилась доктор. – Можно посмотреть?
Я протянула ей свою трубку.
– Очень удобно, – пробормотала Ксения Романовна. – Где такой аксессуар можно найти? Дорогой?
– Я его купила в Париже, в магазине «Колетт», стоил сорок евро. Хотите, привезу вам? – предложила я.
Ксения смутилась:
– Это неудобно.
– Почему? Я всегда привожу знакомым из Франции кучу всего, – засмеялась я. – Лекарства, чай, гаджеты, в Париже
– Ой! – по-детски обрадовалась Берг. – У вас на заставке мопсы! Еще какая-то лохматая псинка и кто-то черный!
– Черный – тоже мопс, – пояснила я. – Они бывают персиковые, шоколадные, тигровые. У нас живет Хуч, но он теперь парижанин, в Москве Роза и Киса, а лохматая собаченция – Афина.
Ксения Романовна протянула мне свой телефон:
– А у меня мопсиха Кети и чихуахуа Айзочка.
– Хорошенькие, – умилилась я. – Айзочка такая трогательная! Видно, что очень нежная и деликатная.
Глава 16
Минут пять мы упоенно демонстрировали друг другу фото своих собак, потом Берг неожиданно сказала:
– Ладно, расскажу все про Бритвину, но неофициально, без записи. Чуть более года назад в «Долголетие» привезли Нину Михайловну Калинову. Наша клиника особенная, в ней содержатся люди, не способные по разным причинам себя обслужить. Понимаете, да?
– Коммерческий дом престарелых, – кивнула я.
– Не совсем, – не согласилась Берг, – мы берем к себе и молодых. Есть подростки с ДЦП, родные с трудом обеспечивают им правильные условия, а здесь бассейн, массаж, школьные занятия по особой программе. Хотя пожилых людей больше. Кое-кто приезжает на короткий срок. Допустим, родственники собрались покупаться в море, а куда деть бабушку в инвалидной коляске? Но основной костяк состоит из постоянных жильцов!
Я, не перебивая, слушала Берг.
– В «Долголетии» прекрасный уход, отличная еда, масса развлечений, спортзал, библиотека, живут больные в отдельных квартирах с ванной и кухней, при желании с ними может постоянно находиться няня. Но, как вы понимаете, все эти блага стоят немалых денег. Постояльцы пансиона все далеко не бедные люди, или они имеют спонсоров, как Нина Михайловна. У Калиновой, которая в прошлом не раз лечилась от алкоголизма, несмотря на не преклонный возраст (ей всего шестьдесят лет), развилась деменция. Калинова была не агрессивна, наоборот, мила, послушна, весела, всем улыбалась, ей очень нравилось в «Долголетии». Нине, как и многим, могли бы доставлять еду из местного ресторана прямо в квартиру, но ей нравилось питаться в столовой. Перед тем как спуститься к трапезе, она тщательно выбирала наряд, пудрилась, красила губы, брала сумочку. В отличие от многих других постояльцев, Калинова никогда не показывалась на глаза посторонним растрепой, не ходила по коридорам в халате или пижаме.
– Не похожа она на слабоумную женщину, – заметила я.
– На первый взгляд да, – согласилась Берг. – Но вы услышали только часть истории. Калинова забыла почти все, что знала. Она не помнила ничего о своем прошлом, не могла ответить на простые вопросы, не знала, сколько ей лет, где она живет, какое время года на дворе, разучилась читать. Зато с удовольствием смотрела мультфильмы, приходила в восторг при виде книг с картинками, плюшевых игрушек, кукол, по умственному развитию ей было лет шесть, а может, и того меньше. Никаких родственников у Нины Михайловны нет, ее проживание в «Долголетии» оплатил спонсор, пожелавший остаться неизвестным.