Самсон. О жизни, о себе, о воле
Шрифт:
Из допросной меня почти волоком оттащили в подвал, где находился так называемый «стакан» – узкий, плохо освещенный прямоугольный колодец без окон размером шаг на полшага, в котором человек среднего телосложения едва помещался стоя. Для порядка пару раз съездив мне под дых, сержанты затолкали меня в этот каменный мешок лицом вперед и закрыли толстую железную дверь с вмонтированным в нее для наблюдения круглым стеклянным глазком.
Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я от острой боли в коленях и, кое-как отдышавшись, понял, что держусь только благодаря крохотным размерам стакана. В первые секунды мне даже стало немного легче от того, что меня наконец-то оставили на какое-то время в покое, но потом я вдруг осознал, на какую пытку меня обрекли менты. Даже не обладающий богатырскими габаритами человек не мог позволить себе сесть
Но и это, как оказалось, еще не все удовольствия, которыми мог порадовать клиента пыточный аттракцион. Каждые пять секунд мне на голову падала капля воды, которая появлялась из ржавой трубки под потолком. Вот это был действительно кошмар. По темечку словно били молотком. Плюс изматывающая боль в спине и одеревеневших коленях. Стоило только чуть их расслабить, как в них тут же впивались острые края передней стены. Через три часа, проведенных в пыточной камере, мне захотелось выть в голос. По моему лицу вместе со стекающими по щекам, подбородку и за ушами струйками воды катились самые настоящие слезы. Сдержать их было выше моих сил…
Время шло, и по мере того, как нарастала физическая боль, мою голову от постоянного перенапряжения все плотнее окутывал какой-то туман, в котором растворялись все мысли и чувства. Она отказывалась работать и воспринимать действительность. Время от времени я погружался то в полубред, то в полуобморок. Прошло еще какое-то время, и я даже не заметил, как полностью отключился. Из небытия меня вырвало странное ощущение легкости, как будто парализовавшая все тело боль стремительно таяла, ледяной волной поднимаясь снизу верх и неся с собой освобождение от мук. В голове даже мелькнула мысль, что это вовсе мой конец, но я чувствовал, что еще могу думать, а значит, это было не так. Медленно, с трудом я поднял веки и скосил глаза вниз. Секунд пять я, ничего не понимая, смотрел на появившуюся под ногами воду, которая уже доходила мне до колен. Ее уровень медленно, но неуклонно поднимался все выше и выше. «Неужели столько накапало, пока я был в отключке? – было первое, что пришло мне в голову. – Сколько же я тут простоял? Неделю? А может, целый месяц?»
Догадка пришла неожиданно и заставила меня вмиг вернуться к реальности. Когда вода стала подбираться к поясу, я вдруг осознал, что происходит. «Не может быть! Не может, чтобы вот так! Это слишком просто! Так не должно произойти!» – стучало у меня в голове.
Мне хотелось искренне верить, что это только продолжение пытки, уготованной мне ментами. Ее заключительная часть, цель которой – окончательно сломать мою психику. «Здесь, наверное, все специально предусмотрено. Человек сначала начнет кричать что есть силы, стучать головой в железную дверь за спиной. Затем хрипеть и захлебываться. А потом откроется сливное отверстие в полу и все закончится. Ведь иначе и быть не может. Но они не могут просто взять и убить человека, которого задержали вчера на улице… Вот сейчас должен повернуться вентиль. Нет, вот сейчас. Через две секунды, когда вода дойдет мне до шеи», – думал я, наблюдая, как стремительно поднимается уровень воды в стакане. Но ничего не происходило. Вот ледяная влага уже облизала мне грудь и стала приближаться к подбородку. Подошвы туфлей плавно, словно нехотя отделились от пола. Но только легче от этого не стало. Наоборот. Вытянутые вдоль туловища руки не давали шанса удержаться на плаву. Я, насколько это было возможно, закинул голову назад. И вот наконец наступил момент, когда вода коснулась рта, проникла в носоглотку, вызвав при этом приступ сильного кашля и лишая меня последнего глотка воздуха. Это уже был предел. Надежда на спасение улетучилась, как дым под резким порывом ветра. Я вдруг понял, что это никакая не пытка, что меня убивают всерьез. Иногда наступает момент, когда у человека пропадает всякая надежда на спасение. Но на смену сразу пришел страх за свою жизнь. Мне не хотелось умирать. Я хотел еще жить, ведь я был так молод…
Я
Но ничего этого не случилось. Достигнув верхней части дверного косяка, уровень воды стал прямо на глазах падать. То ли наблюдавший за всем происходящим за дверями сержант понял, что последнее слово осталось за мной, так как я все же смог освободить руки, то ли именно на этом этапе заканчивалась пытка; но через некоторое время, когда в забранной решеткой дырке в полу исчез последний литр воды, дверь в камеру распахнулась. Не в состоянии больше управлять своим телом я, вконец обессиленный и промокший до нитки, рухнул прямо под ноги недовольно скрививших свои поганые рожи сержантов. В моей голове заезженной пластинкой крутилась только одна мысль – я победил!
Я чувствовал, как сержанты, подхватив меня под руки, долго волокли по коридору, затем, матерясь, поднимали по железным ступенькам. Где-то вдали послышался скрип открываемой двери, и меня втащили в камеру. «Наконец-то хоть теперь меня оставят в покое и дадут отдохнуть», – подумал я сквозь туман сознания. Но это было не так. Сержанты не собирались уходить. Они о чем-то договаривались, но о чем точно, я не слышал. Потом один из них ушел, а второй, судя по запаху, закурил. Вскоре послышались шаги.
– Нашел?
– Вот какой-то ремень от брюк, больше ничего нет.
– Ладно, сойдет. Сейчас такую «ласточку» забацаем – до могилы, падла, не разогнется.
После непродолжительной возни сержанты схватили меня за руки, вытянули их вперед и, надев на них петлю из кожаного ремня, рывком завели назад за плечи. Следом, натянув ремень до предела, накинули мне на щиколотки петлю-удавку. «Ласточка» была готова. Раньше я только слышал о таких нечеловеческих методах, и вот теперь пришлось это испробовать на себе самом. Сильный удар по ребрам был завершением очередной экзекуции.
– Посмотрим, как ты теперь запоешь.
Дверь с грохотом закрылась, и я снова остался один на один со своей болью. Все повторилось в точности, как и в первый раз. Сначала боль во всем теле усилилась до предела, потом пропала чувствительность, а в конце отключилось сознание.
Сколько прошло времени, я не знаю. Похоже, на тот момент его для меня вообще не существовало; но вот наступило мгновение, когда я все же очнулся от того, что меня обдало чем-то холодным. С невероятным усилием я открыл глаза и первое, что увидел, это были до блеска начищенные ботинки, стоявшие в шаге от меня. Вокруг образовалась целая лужа, а по лицу стекали капли воды. Я понял, что меня окатили из ведра холодной водой, приводя в сознание. Чисто машинально я попробовал пошевелить руками и сразу понял – я уже не был связан ремнем. Однако тело, отвыкшее от нормального тока крови, отказывалось слушаться. Жизнь нехотя возвращалась в одеревеневшие конечности. Сил подняться на ноги совершенно не было. Да и, если честно, не хотелось этого делать. Единственным желанием на тот момент было отлежаться и прийти в себя.
– Доброе утро, герой недоделанный! Как самочувствие? Жалобы есть? А вопросы? – слегка наклонившись, спросил длинный сержант.
– Есть один вопрос, – кривясь от боли, ответил я.
– С удовольствием послушаю. Валяй.
– Сколько тебе до пенсии осталось?
– По выслуге лет – всего восемь, – не до конца понимая смысл заданного вопроса, все же ответил сержант и тут же добавил: – А тебе это зачем?
– Ничего. Просто ты не доживешь до нее. Сдохнешь. Такие, как ты, долго не живут.