Самый лучший комсомолец. Том третий
Шрифт:
Вся такая деревенская! Иронии картине добавляет наличие пары телохранителей и «членовоза», на котором бабу Катю и привезли.
— Здравствуйте! Только приехали? — с улыбкой поприветствовал я почетную дачницу «Потемкинской деревни».
Она аккуратно меня обняла:
— Опять всех перепугал, Сережка!
— Все хорошо же, — терпеливо объяснил я. — Прокатитесь с нами, Екатерина Алексеевна? Дело благое есть.
— Благие дела нам нужны! — одобрила она.
Сели в «Запорожец» — я культурно уступил даме переднее сиденье.
— До дома, уважаемая Виталина
Фурцева ехидно улыбнулась — знаем мол ваш официоз. Ее охрана и «членовоз» поехали за нами.
— Я вам подарок из Кореи привез, — пояснил я. — А благое дело — это строительство гигантского пионерского комплекса недалеко от Владивостока на средства фонда. Под это дело можно провести конкурс среди старшекурсников-архитекторов, путевка в жизнь победителям будет. Это же несправедливо — на Черном море у нас лагерей полно, а с той стороны — ничего. Кроме того — туда удобно привозить и откармливать ребят из Северной Кореи, — грустно вздохнул. — Тяжело им там. Всем помочь не получится, но так ведь тоже хорошо?
— Очень хорошо, Сережа, — умилилась баба Катя. — Вечером вернусь в Москву и сразу комсомольцам хвосты накручу.
— Спасибо! — поблагодарил я. — Как ваша стройка?
Фурцева смутилась:
— Я, Сережа, три четверти зарплаты в твой фонд отправляю. Ну нет у меня столько, чтобы самой пионерлагерь отгрохать! А на дачу есть — я старую продала.
— И в мыслях ничего такого не было, Екатерина Алексеевна, — честно признался я. — Дача и дача — там домик-то! Видели какого монстра мама с бабушкой отгрохать хотят? Не дом, а жилой комплекс!
— Большая у тебя семья теперь, — успокоила она меня в ответ. — На всех строится, а мама с папой еще молодые — глядишь и прибавится Судоплатовых.
— Может и прибавится, — улыбнулся я. — Мне десяток имен запомнить — раз плюнуть!
Вручив Фурцевой набор из пяти северокорейских халатов, попрощались — посмотрит на свою дачу и поедет в Москву. Увезет и копию сценария фильма про поросенка — пусть и формальность, но одобрение Худсовета нужно.
Глава 24
Корейские гастарбайтеры-мультипликаторы приедут сегодня в ночь, поэтому я счел не лишним посмотреть на принявшую финальную форму «Потемкинскую студии мультипликации» — построили в административном кластере, с видом на площадь — на статую Ленина и фонтан. Окна с другой стороны выходят, увы, на пустырь, но скоро там появятся еще пара пятиэтажек. Жить гости будут в общежитии, но есть нюанс — оно у нас нестандартное, а типа-секции: на две комнаты свои удобства и кухня. Считай — «двушка» на двух хозяев, так что не обидятся. Да они бы и в палатках жить не отказались — большой друг семьи Кимов ведь попросил.
Вошли в кирпичную двухэтажку со здоровенными окнами, поздоровались с выписанным из Москвы директором Петром Илларионовичем Мухиным, лысеющим очкастым толстым (это было обязательным условием, корейцев впечатлять) мужиком почти пятидесяти лет. В мультипликации не соображает, его задачи — тащить документооборот, контролировать технический персонал здания и следить,
Прошлись по зданию — всё в полном порядке, как и ожидалось, впрочем. Попрощавшись, съездили до общежития — напомнить коменданту, что к чаяниям и жалобам северокорейских товарищей у нас в совхозе несколько особенное отношение. Вроде бы всё, можно идти на ковёр к товарищу председателю.
Видеть папу Толя бухающим — редкое зрелище, второй раз на моей памяти он этим занимается. К счастью, не в одиночку — с сибиряком Федором Артемьевич (ему после «генеральской» пьянки все побоку, со всем совхозным начальством подружиться успел) и секретарем Леопольдом Васильевичем изволят мутным самогоном из на треть опустевшей полуторалитровой бутыли наливаться.
— Физкультпривет кружку литробола! — подколол их я.
— А, корень зла! — поднял на меня пьяненькую рожу Судоплатов. — Садись.
Уселись.
— Этому не наливать, — пресек папа Толя порыв Федора Артемьевича, по-хозяйски доставшего из шкафа еще пару стаканов.
— А даме? — спросил тот.
— Дама за рулем, — отказалась Виталина.
— У вас тут пьянка веселая или грустная? — осведомился я.
— Диалектическая! — гоготнул Судоплатов. — Я вам что, механизм? Захотели — сюда поставили, — ткнул пальцем себе под ноги. — Захотели — в Совет. А дальше куда? В Политбюро?
— В Министры сельского хозяйства, полагаю, — пожал я плечами. — Но нужно будет докторскую защитить — для солидности.
Папы Толина рожа начала багроветь. Просыпаются дед Пашины гены, это хорошо.
— Я тебя, пап Толь, попросил стать директором совхоза, — сработал я на опережение. — И ты блестяще справился — мы в таких потешных «плюсах» сейчас, что даже как-то неловко. Твой перевод «выше» нифига не моя идея — все вопросы к товарищу генералу. Мне это тоже не надо — теперь нового директора искать придется.
— Не придется, — покачал он головой. — Я уже Леопольду дела передаю потихоньку, — кивнул на секретаря. — За тебя, Леопольд!
Мужики намахнули из на треть наполненных сибиряком стаканов.
— Видишь, меня тоже не спрашивают, — развел я руками. — Партия сказала «надо», мы ответили — «есть».
— Ты, Анатолий, не переживай, — хрустнув соленым огурчиком, подключился к беседе Леопольд Васильевич. — Никто от тебя ничего экстраординарного не требует. Обязанности будут почти такие же, как сейчас — кабинет дадут, сиди, выслушивай жалобы народные да по мере сил помогай.