Самый жаркий день лета
Шрифт:
Обвинитель прищурился.
— Она так и сказала: «Я еду прямиком в офис»?
— Не точно так, но что-то вроде этого.
— Однако она поняла, что в офис необходимо явиться как можно быстрее?
— Да.
Эдвард поджал губы, демонстрируя глубокую задумчивость.
— Учитывая, что Лейла Саид способна перенести выкидыш и в следующую минуту вернуться к деловому совещанию, стало бы для вас сюрпризом, если бы она решила ненадолго оставить спящего ребенка в машине, чтобы разобраться с неотложной проблемой в офисе?
Сьюки переминалась с ноги
— Вы сейчас под присягой, мисс Тейлор, — напомнил Форшелл. — Я настаиваю: удивило бы вас, если бы мисс Саид решила ненадолго оставить спящего ребенка в машине, чтобы разобраться с неотложной проблемой в офисе?
Напряжение в зале суда нарастало, и девушка еле сдерживала слезы.
— Нет, — коротко выдавила она. Ее тихий ответ был сравним с оглушительным выстрелом.
Лейла почувствовала, что ей трудно дышать. Слова Сьюки не стали для нее откровением. Увы, даже она сама дала бы тот же ответ, что и ее ассистентка. Лейла Саид выигрывала по жизни, потому что умела принимать сложные решения, которыми другие тяготились. Сьюки достаточно долго проработала с ней бок о бок, чтобы понять это.
— Спасибо вам за откровенность, — задумчиво произнес Эдвард. — Пожалуйста, останьтесь с нами еще на несколько минут.
В центр зала вышла Клара Пирсон.
— Мисс Тейлор, у меня буквально пара вопросов. Сколько вы работаете на Лейлу Саид?
— Три года.
— Можете описать ее манеру работы? Она засиживается до поздней ночи?
Девушка покачала головой:
— Нет, мы стараемся следовать принципам гармоничной компании: поменьше переработок, никакой деловой переписки по выходным. В жаркие дни мы переходим на летний режим с сокращенным рабочим днем в пятницу.
— Была ли та неделя, на которую выпало двенадцатое июля, обычной?
— Нет. Я уже говорила, что мы готовили презентацию большого проекта, поэтому задерживались допоздна последнюю пару недель. Лейла не любит показывать плохой пример, но иногда обстоятельства вынуждают.
— Учитывая, какое загруженное было время, посылала ли вам Лейла какие-нибудь сообщения одиннадцатого числа, в воскресенье?
— Да.
— Можете припомнить во сколько?
— Я обнаружила в электронной почте несколько писем от нее, когда проснулась в понедельник утром. Значит, она написала их очень поздно в воскресенье.
— Но это необычно для нее?
— Да.
— Учитывая, насколько поздно она легла спать, возможно ли, что на следующее утро она приехала более уставшей и рассеянной, чем обычно?
— Это было бы логично.
— Настолько уставшей, что могла, допустим, испытать временный провал памяти? Пусть даже в обычных условиях такое для нее нехарактерно.
Сьюки энергично закивала:
— Да, конечно!
— Спасибо, мисс Тейлор. — Клара повернулась к судье: — У меня нет больше вопросов, ваша честь.
К разочарованию Лейлы, снова поднялся Эдвард, не отпуская свидетельницу:
— Мисс Тейлор, вы сказали, что Лейла Саид обычно не имела привычки писать письма по воскресеньям. Скажите, часто
Девушка пожала плечами.
— Сложно сказать. Наверное, раз в месяц.
— Но не чаще?
— Вряд ли.
Эдвард кивнул приставу, и тот протянул Сьюки стопку серых листов.
— Мисс Тейлор, — заявил обвинитель, — вы держите в руках распечатку писем мисс Саид, которые она послала в течение полугода перед случившимся. Посчитайте, пожалуйста, сколько здесь воскресений, когда были отправлены сообщения?
Сьюки взвесила в руках увесистую стопку. После нескольких секунд сомнений она покорно начала считать. Время, пока она перебирала страницы, тянулось мучительно долго, стрелки на часах будто перестали двигаться. Наконец свидетельница подняла голову:
— Двадцать семь.
— Двадцать семь воскресений за полгода, иными словами, буквально каждое воскресенье. — Эдвард методично поправил манжеты рубашки под черной судейской мантией. — Можете зачитать отметки о времени отправки? Возьмем, к примеру, январь.
Сьюки вернулась к первой странице.
— Одиннадцать пятьдесят семь, двенадцать ноль одна, час ноль семь… — Она сделала паузу. — Два двадцать.
— Зачитайте, пожалуйста, в какое время было послано последнее сообщение в воскресенье перед смертью Макса, одиннадцатого июля?
Девушка замешкалась, ища нужный лист.
— В одиннадцать пятьдесят семь.
— Таким образом, учитывая, что накануне Лейла Саид прекратила работу даже раньше, чем иногда бывало, уместно ли предположить, что она была ничуть не менее собранна, хладнокровна и уверена в своих действиях, чем обычно?
— Наверное… — Сьюки была в замешательстве. — Наверное, не меньше.
— Наверное, не меньше, — с видимым удовольствием повторил Форшелл. — Благодарю, мисс Тейлор, вы нам очень помогли.
Судья Уоррен объявил перерыв на обед, и Лейла направилась прямиком в туалет, где заперлась в кабинке — единственном надежном укрытии от атак обвинителя. Она старалась не думать о том дне, когда Сьюки застала ее всю в крови. Да, Лейла тогда сохраняла спокойствие, но к этому ее приучил собственный организм. Сколько раз можно оплакивать вездесущую потерю, одновременно титанически огромную и маленькую, как муравей? Лейла отказывала себе в возможности растеряться. Теперь она знала, что единственная максима, которая поддерживала ее внутренний стержень, способна столкнуть ее в могилу.
Жозефина Олсбрук была облачена в оливковый костюм в стиле восьмидесятых: широкие плечи и огромные лацканы, на одном из которых красовалась брошь с крупным камнем в золоченой оправе. Кучерявые волосы были подстрижены очень коротко, почти ежиком, а две глубокие морщины, пролегающие от уголков губ к подбородку, придавали свидетельнице слегка угрюмый вид. Завуч школы Роузмонт говорила в прямолинейной солдатской манере.
— Миссис Олсбрук, — начал Эдвард, — я полагаю, как глава учебного учреждения, вы всегда работаете в своем кабинете, вдали от гомона детей?