Санаторно-курортный маньяк
Шрифт:
Директор молчал. При этом он скривился, как будто у него болели зубы.
– Так вот, – продолжила Светлана Георгиевна, подняв палец вверх и сложив губы трубочкой, – до того, как вы заняли директорское кресло, никто в вашем заведении и слыхом не слыхивал о сексуальном маньяке. Вас не смущает это совпадение?
Сергей Витальевич сел, потом встал.
– Очень смущает, – вздохнул он, – но так как я совершенно точно знаю, что я ни при чем, то мне придется искать другое объяснение всем этим совпадениям.
– А может, у вас две личности, по принципу Джекилла
– Я никак не могу быть маньяком, у меня стопроцентное алиби, причем многократное, – отрезал директор.
– А что насчет содействия реальному преступнику?
– У меня все в порядке с головой.
– Проверялись?
– Даже дважды.
– Ага! – воскликнула Булкина. – Значит, вы предполагали такую возможность?
– Да. Но со мной, увы, все нормально.
– А отпечатки пальцев вы снимали? – спросила секретарша. – Призрак должен был оставить внутри холодильника отпечатки!
– Там их десятки, этих отпечатков, – махнул рукой Сергей Витальевич.
Они посмотрели друга на друга.
– Чудес на свете не бывает, – твердо сказала секретарша. – Надо изучать эти холодильники. Дело в них, а не в маньяке. Он просто обнаружил у техники, установленной в вашем санатории, некоторые конструктивные особенности и теперь использует их на полную катушку. Надо взять один из холодильников и полностью разобрать, до винтика! Я думаю, мы обнаружим много интересного.
– Например?
– Например, что это не просто холодильник, а камера для заморозки тел высокопоставленных партийных работников на века для будущих поколений.
– Чушь какая, – не удержался директор и улыбнулся, – ну что вы, девушка! Это именно холодильник, для продуктов. Да и зачем будущим поколениям тела партийных работников? С Мавзолеем-то непонятно, что делать.
– Это вы сейчас так говорите. А в восьмидесятых годах прошлого века, когда правила КПСС, люди совсем по-другому думали. В любом случае, надо взять один холодильник и разобрать его.
Они еще раз изучили дно, но, кроме остатка отпечатка ноги, там не было больше ничего интересного. Они уже выходили из номера, когда директор заметил на тумбочке книгу. На обложке было изображено зверского вида растение и испускающий дух космический рейнджер.
– Ой, это что? – спросил Сергей Витальевич, беря томик в руки. – Галактическая сага для подростков?
Булкина слегка покраснела.
– Отличная книга, – ответила она, – с большим философским смыслом. Там написано о том, как на одной планете росло священное дерево. В его основании было большое дупло, и туда тянулась вереница паломников из разных концов галактики. Никто и никогда не выходил наружу, и считалось, что каждый паломник становится «листом дерева», обретает вечную жизнь и бессмертную душу. А потом у дерева появился сын.
– Черенок, что ли? – уточнил директор.
– Ну да. Небольшой отросток. А так как мелкой поросли на нем раньше не появлялось, то этот факт был воспринят как чудо.
– И его выкрали? Посадили в горшок и увезли в неизвестном направлении?
– Это неважно. Важно
– Как у клубники? – уточнил Сергей Витальевич, изо всех сил сохраняя серьезность.
– Скорее как у винограда. И тех, кто приближался к юному деревцу в горшке, ждала незавидная участь. Почувствовав рядом плоть, растение делало молниеносный выпад, выбрасывало острый ус и пронзало человека. А потом высасывало кровь. То есть это было не священное растение, а дерево-каннибал, безжалостный убийца.
– Круто, – сказал директор и положил книгу обратно на тумбочку. – Усики, говоришь?
В его голове мелькнула какая-то смутная догадка, но тут же исчезла без следа.
– Максим, будь осторожен! – закричала Нелли. – Ты же еще совсем юный, даже не женился пока ни разу!
– Я собираюсь посвятить себя науке, – отозвался Энгельс, пробираясь по осоке и колючкам. – Настоящего ученого женский пол только отвлекает.
Нелли и Алина, обе совершенно голые, быстренько вытащили меховые чехлы из «копейки» Макса и обмотали ими бедра. Из-за леса поднималась луна. Громко стрекотали цикады. Со стороны болота слышался плеск – там возился Энгельс.
– Красота, – сказала Пузько, – а мы обычно так далеки от природы.
– Даже плакатик такой есть, – подхватила Нелли, – «берегите лес, а то негде будет партизанить».
Ухая, пролетела большая сова. Девушки проводили ее взглядом.
– А я есть хочу, – тихонько сказала Пузько, – хоть бы кусочек хлеба сейчас съесть. Мы же последний раз пили чай вчера утром. Ты тогда немного салата капустного съела, говорила, что худеешь.
– Это я так шутила, – покраснела Околелова, – до этого я спустилась в кафе и съела два пирожных с кремом. Насчет диеты – это я перед Кулибиной делала вид. Она все время намекала на мой лишний вес. А кому приятно есть пирожное и слушать ехидные замечания? Вот я и ела торты в кафе, а на кафедре жевала капустные листики и морковку.
– Может, тут грибы какие-нибудь есть? – сказала Алина, присаживаясь на корточки у корней сосны. – Например, сыроежки.
– Лучше сову приманить, поймать и поджарить на вертеле, как утку, – предложила Нелли. – Только надо ловить большую и жирную.
У девушек потекли слюнки. В этот момент из болота раздался дикий, нечеловеческий вой.
– Собака Баскервилей?! – в ужасе прошептала Пузько.
– Нет! Это Энгельс! – закричала Нелли.
Прыгая босыми пятками по колючим сосновым иглам, девушки ринулись к болоту.
– У нас есть список телефонов. Скляров продиктовал, – сказал полковник Еве.
Они сидели в директорском кабинете, стены которого были увешаны фотографиями в рамках. Самого директора не было – он ушел смотреть отпечатки с Булкиной. Ершова и Рязанцев старательно избегали смотреть друг другу в глаза – между ними незримой тенью стояла Светлана Георгиевна.
– Надо звонить по всем телефонам подряд, – сказала Ева. – Кто-нибудь что-нибудь да слышал.
Первый же звонок прояснил ситуацию.