Сандрильона из Городищ
Шрифт:
— Здрасьте! — не на шутку оскорбился мэтр — А когда ты в твоем возрасте твердишь о вашей с отцом любви — это нормально, да? Вы не сумасшедшие?
— Нашей с отцом любви, слава Богу, шестой десяток, как и тебе. И я выходила замуж по любви не за сценариста с почти мировым именем и неплохими заработками, а за нищего младшего лейтенанта. И полстраны за ним вслед объехала, в таких халупах жили — тебе во сне не приснится. Это — любовь. И то до свадьбы я к нему в постель не лезла. А современные девицы, которые женатому человеку в жены набиваются, — это ведь уму непостижимо!
— Мама, мама, уймись! — затрубил отбой Игорь Александрович. — Никто ни на ком не собирается жениться, и вообще ты абсолютно права. Но дай же мне хоть иногда свободно вздохнуть. Что ты меня опекаешь, как… грудного ребенка. Ей Богу, смешно.
— Никто тебя не опекает, — пошла было на попятную и мама, но тут же снова вспылила, поскольку «заводилась быстро», а остывала медленно. — Но на будущее, чисто теоретически, запомни: если выкинешь такой дикий номер, можешь здесь больше не появляться! Живи со своей голубкой хоть на чердаке — костьми лягу, но квартиру разменивать не дам. Антону понадобится, да и тебе будет куда вернуться, когда там надоешь. Не я твоя жена! А Нина — ангел, в обиду ее не дам, учти.
— Все, — решил нужным вмешаться снова папа, — маневры закончили, отбой. Ни вару, ни товару, он тебя дразнит, ты поддаешься. Хватит, давайте чай пить. Иначе черт знает до чего договоритесь…
Так что визит во второй его части сошел благополучно, но в Игоре Александровиче прочно угнездился червячок сомнения, который и начал его грызть уже на обратном пути в Москву.
Мамулины вопли относительно нравственности и безнравственности в принципе были просто сотрясением воздуха. Не для нее, конечно, — для сыночка, жившего совсем в иных моральных параметрах. Но вот недвусмысленное предложение в случае чего выметаться из до боли родного дома… Об этом мэтр в своем любовном упоении как-то не задумывался. А тут — задумался. И пришел в ужас.
Снимать за бешеные деньги однокомнатную панельную конуру где-нибудь у черта на куличках? Завтракать в пятиметровой кухоньке с тараканами и видом на помойку? А как же любимое кресло? Обжитая кровать с немецким фирменным матрасом? Ночник в виде розового бутона? Да если перечислять все то, с чем придется — в случае чего! — расстаться, то на эту тему вообще можно написать отдельный роман!
Беспринципный человек мог бы, разумеется, поместить опостылевшую супругу в комнатенку при кухне, а молодую жену — в комфортабельную супружескую опочивальню. Произвести такую, с позволения сказать, рокировку — и пусть победит сильнейший. Но и такого сценария Игорь Александрович применительно к себе вообразить не мог. Равно как и сохранения прежнего порядка с регулярным воровским проникновением в комнатку к юной возлюбленной, пока законная супруга спит сном праведницы.
И уже подъезжая к дому, Игорь Александрович решил: «Хорошенького понемножку. Завтра, пожалуй, поговорю с закадычным другом, попробуем решить, как выпутываться. В конце концов можно для Али квартирку снять… А там видно будет. Одна голова хорошо, а две — больше».
Вот с этими благими намерениями мэтр и вступил под сень родного дома.
Положа руку на сердце, стали ли бы вы на месте Игоря Бережко вообще о чем-то думать? Наверное, нет. Вот и он не стал. Тем более что умница Аэлита ни о чем не спросила, никаких вопросов не задала, а с ходу создала вокруг любимого мужчины обстановку покоя и комфорта, щедро приправленную светившимся в ее глазах обожанием.
— А это еще что такое? — осведомился поздно вечером мэтр, обнаружив на письменном столе узкий и длинный конверт явно «не нашего» исполнения. — По почте пришло? Почему без штемпеля?
— Курьер принес, — ответила Аэлита, не без основания ожидая разъяснений.
И они последовали. Игорь Александрович вскрыл конверт и поморщился:
— О Господи, опять прием в посольстве… Каждый год одно и то же. И ведь не хожу туда давно, так нет — все равно шлют…
— В какое посольство?
— Какая разница? Ну, во французское. Национальный праздник у них завтра. День падения Бастилии. Представляешь, если бы мы каждую снесенную церковь или замок так отмечали?
Но Аэлита улыбнулась шутке лишь из вежливости. Для нее, по-видимому, прием в посольстве отнюдь не был докукой и лишней головной болью. Но…
— Ты не пойдешь? — спросила она с некоторым сомнением в голосе.
— А что я там забыл? — искренне удивился Игорь Александрович. — Солидные люди на такие приемы не ходят. Толпа народу, всякие халявщики, дешевенькие вина, бр-р-р!
— Как бы я хотела хоть разочек на это посмотреть! — вырвалось у Аэлиты.
— Девочка моя, но ведь это — скучища жуткая…
И тут мэтр примолк. У него мелькнула идея. Серьезные люди на такие приемы действительно не ходят, значит, шанс встретить друзей и близких знакомых — минимальный. А возможность доставить Аэлите удовольствие, причем бесплатное…
Заметим в скобках, Игорь Александрович отнюдь не был скуп. Но, зарабатывая денежки собственным трудом, счет им хорошо знал. Поэтому и не упускал никогда шанс навести здоровую экономию. Как обычно и поступают все нормальные мужчины не только у нас, но и на Западе.
— Знаешь что, пожалуй, мы туда завтра сходим, — сказал он, любуясь собственным благородством. — Ну, поскучаю вечерок, зато тебе будет интересно. Хочешь?
Ответом ему был — как вы думаете, что? Правильно, поцелуй. И не один. И не только поцелуй. А ради всего этого можно было бы пойти не то что на прием во французское посольство — на лекцию общества «Знания» о способах разведения непарного шелкопряда.
Мэтр не учел только одного: для Аэлиты этот первый совместный выход в свет означал куда больше, чем думал он сам. Для нее это было своего рода признанием серьезности намерений, первым шагом на пути к…