Сандро, не плачь!
Шрифт:
Вот так он и попал на съёмки. Утвердили его моментально, пробы оказались простой формальностью. Как и ожидалось, ему предложили не один ролик, а сразу целую серию. Партнёршей Белецкого выступала юная манекенщица из Дома моды, Снежана Меркулова — красивая, как фарфоровая куколка, и такая же пустоголовая. Белецкий подозревал, что эта прелестная особа попала на съёмки и вовсе без проб, ибо являлась любовницей спонсора рекламных роликов.
Снимали не в павильоне, а в естественных пейзажах и интерьерах: на улицах Москвы, в парках, кафе… Сюжеты не отличались каким-то глубоким смыслом и оригинальностью.
Прежде Белецкому не доводилось целоваться с девушкой исключительно “по работе”, без каких-либо чувств. Он привык делать это хотя бы с минимальной симпатией к партнёрше. Однако оказалось, что ничего сложного в поцелуях на камеру нет — как говорится, пять минут позора, и ты звезда. Снежане, к слову, очень понравилось с ним целоваться, и тайком от своего “папика” она даже незаметно подсунула ему записочку с номером телефона. Разумеется, он не стал ей звонить. В его жизни и так было достаточно мексиканских страстей.
Много лет спустя он случайно наткнулся на интервью Снежаны какому-то низкопробному бульварногму изданию, где она смаковала подробности их совместной работы и намекала на то, что, помимо поцелуя, их связывало нечто большее. Белецкого это только позабавило. Смешно, но чаще всего именно проходные, ничего не значащие в его жизни женщины воображали, что играют в его судьбе какую-то важную роль… Те же, кто был ему по-настоящему дорог, отличались особой деликатностью и никогда не трясли в жёлтой прессе грязным бельём…
Никаких диалогов заучивать и произносить от актёров не требовалось: смонтированные ролики должны были демонстрироваться под бодренькую закадровую песню-слоган, что-то глупо-незамысловатое в духе “нежность дыхания, свежесть дыхания пусть вам поможет на первом свидании”. В общем, работка действительно оказалась непыльной, а в конце съёмок Белецкому вручили аккуратно запечатанный конверт с баснословной, невероятной по тем временам для обычного студента суммой в четыреста долларов.
А потом он проснулся знаменитым…
Точнее, это случилось не сразу.
Между окончанием съёмок и выходом первого ролика на телевизионный экран прошло несколько недель. Лето закончилось, в Щуке вовсю шли занятия. И вот тут-то молодого человека буквально огрело славой. Популярность обрушилась на него лавиной…
— Ой, это же тот самый парень из рекламы жвачки! — неслось ему навстречу и вслед, со всех сторон: в общественном транспорте, на улице, в магазине. Многие подходили и робко спрашивали разрешения его потрогать или взять автограф. Кто-то, завидев Белецкого, принимался громко напевать мелодию из рекламы — ту самую, про свежесть дыхания и первое свидание. Девушки забрасывали его своими телефонными номерами и просили угостить жевательной резинкой.
Его это смущало и удивляло до крайности. Он не мог до конца осознать и принять, что всё происходящее — серьёзно, что никто над ним не издевается и не подшучивает. Он — звезда? Да вы смеётесь, что ли? Даже
Дома невозможно было находиться — телефон разрывался от звонков. Его безостановочно разыскивали агенты, чтобы пригласить для участия всё в новых и новых съёмках. Очевидно, Игорь оставил его номер в какой-то внутренней базе. Однако Белецкий твёрдо решил, что рекламы в его жизни больше не будет. Он мечтал о серьёзных, больших ролях в настоящем кино… В кино, впрочем, его тоже приглашали. Но в основном на роли каких-то придурков, да ещё и с непременными постельными сценами, которые стали очень популярны в девяностых — и поэтому он вежливо, но твёрдо отклонял подобные предложения.
Однокурсники отнеслись к его успеху по-разному. Кто-то искренне поздравлял и радовался, кто-то беззлобно посмеивался, пренебрежительными шуточками как бы принижая значимость произошедшего, кто-то откровенно завидовал… Самым неприятным было то, что с ним вдруг сразу захотели дружить те люди, с которыми он прежде и парой слов не перекинулся. Они стали подкатывать к нему с любезными улыбочками и льстивыми речами, и это было омерзительно.
Мастер же сухо заметил, что ничего не имеет против того, чтобы его студенты снимались во время учёбы. Но только, если это стоящие, талантливые проекты, а не коммерческая пустышка.
Зато Кетеван сияла и явно гордилась им… а это было самое главное. Она вообще как-то изменилась за лето, стала более нежной, более внимательной и отзывчивой. Иногда, когда она думала, что Белецкий её не видит, он украдкой ловил её взгляд на себе — непонятный, странноватый, изучающий… Она словно мысленно сравнивала его с кем-то — нетрудно догадаться, с кем. Порой ему казалось, что сравнение выходит в его пользу… но боялся даже помыслить об этом, чтобы не спугнуть неясное, смутное, намечающееся. Он больше не собирался давить на неё, делать первый шаг, чтобы снова всё, не дай Бог, не испортить.
Он просто терпеливо ждал.
Осенью девяносто четвёртого состоялась премьера фильма “Утомлённые солнцем”. В училище не смолкали разговоры о новом михалковском творении: засекреченное, не виденное ещё практически никем из студентов и даже преподавателей, оно уже заслужило славу шедевра как минимум десятилетия, если не целой эпохи. Во многом сыграло свою роль и то, что фильм получил Гран-при Каннского международного кинофестиваля.
Их Мастеру посчастливилось одним из первых посмотреть картину, и он посвятил её анализу и разбору целое занятие со своим курсом, после чего воодушевлённые студенты ещё больше загорелись увидеть фильм. Когда же, наконец, им это удалось — разговоры и споры не смолкали затем целый месяц.
Белецкий пришёл от увиденного в восторг. Он разгадал в фильме Михалкова мотивы, перекликающиеся с его обожаемым Чеховым: ведь режиссёр перенёс условную чеховскую усадьбу, перефразированный “Вишнёвый сад”, в тридцатые годы нашего столетия и безжалостно столкнул самое милое в русской традиции с самым ужасным. Кетеван же уловила в “Утомлённых солнцем” эпохальность, отсылающую к её любимому роману “Унесённые ветром”, и в то же время она была недовольна финалом, чисто по-женски жалея всех героев — и Митю, и Марусю, и Котова, и, конечно же, малышку Надю, оставшуюся без отца.