Сандро, не плачь!
Шрифт:
— Если бы Кети дала тебе разочек — пойми, дурень, твою любовь до гроба тоже сняло бы как рукой! — втолковывал Жорка Белецкому, злясь на друга и одновременно жалея его. — Вот на хрена было с ней мириться? Потерпел бы ещё пару недель — и она сама бы к тебе прибежала, готовенькая, и в постель бы прыгнула с большим удовольствием, и была бы согласна абсолютно на всё! Баб же равнодушие заводит больше всех ухаживаний и рыцарских поступков! Надо было просто подольше её помариновать. А теперь ты опять в роли трепетного пажа на бесправных условиях…
Иванов по-прежнему в глубине
— Да она сука, Санёк, стерва бездушная! — горячо убеждал он Белецкого, хотя того коробили подобные разговоры. — Она над тобой просто издевается! А если потребует пройтись по карнизу пятого этажа — ты пойдёшь? Наверняка, пойдёшь… лишь бы заслужить её одобрение и улыбку. Тьфу, мужик ты или кто?!
Откровенно говоря, Жорка был неправ. Просто он многого не знал, поскольку даже в разговорах по душам Белецкий не хотел вдаваться во все нюансы своих отношений с Кетеван. А отношения действительно изменились. Да, он был по-прежнему влюблён, но девушка больше не подливала масла в огонь, даже шутя. Отныне никаких провокаций, будоражащих касаний, невинного флирта и двусмысленных намёков. Исключительно тёплое, исключительно душевное, исключительно дружеское общение. Он принимал это с благодарностью, потому что так ему и в самом деле было легче. Видеть её, разговаривать с ней, пользоваться её безграничным доверием — этого было вполне достаточно. Для секса есть Лидочка. Котлеты отдельно, мухи отдельно.
Самовар всё никак не закипал. Кетеван, заскучав, изъявила желание осмотреть мансарду. Белецкий пошёл проводить девушку наверх и заодно показать, что там и как обустроено.
Едва они остались наедине, Кетеван обернулась к нему и проговорила со странным выражением лица:
— У тебя очень красивая мама.
— Ну да, она неплохо сохранилась для своего возраста, — пошутил Белецкий, а Кетеван не спросила, нет, скорее — констатировала:
— Я ей не понравилась.
От растерянности он призвал на помощь весь свой артистический дар и натурально изобразил искреннее удивление:
— С чего ты взяла? Мы с ней вообще о другом говорили…
— Вы-то, может, и о другом. Но как она на меня смотрела, пока была в доме…
Белецкий замер, поражённый неприятной догадкой.
— Она тебе сказала что-то?
Кетеван успокаивающе улыбнулась.
— Ну, что ты, Сандро… Твоя мама для этого слишком хорошо воспитана. Но в её взгляде читалось явственное предупреждение, что если я приближусь к тебе чуть больше, чем позволяют приличия — мне не сдобровать.
Она гордо поджала губы, стараясь скрыть от Белецкого то, как её уязвило подобное отношение, и отвернулась к окну, делая вид, что рассматривает видневшийся в отдалении лес. Он же, прекрасно всё замечая и понимая, буквально готов был заплакать от обиды за неё и злости на собственную
— Да расслабься ты. Меня это не слишком задевает. Честно. Даже наоборот… что-то вроде тренировки.
— В каком смысле? — недоуменно спросил он.
— Ну, мать Аслана, когда мы с ней всё-таки познакомимся, наверняка тоже не придёт от меня в восторг… я заранее предвкушаю её отношение, — Кетеван выскользнула из его объятий и уселась на кровать, закинув одну ногу на другую. — Аслан говорил, что мама у него очень властная и… консервативная. Из семьи с традиционными взглядами. А тут я! Не мусульманка, не скромница, не покорная и не тихая — будущая жена её сына…
— Слушай, не хочу тебя пугать, но… консервативная мусульманская семья — это не шуточки, — стараясь не заводиться от этой, по-прежнему ненавистной ему, темы, начал он. — Я, конечно, понимаю, что тебе сейчас море кажется по колено и рай с милым в шалаше. Но, поверь, разность культур и воспитания… всё это аукнется тебе ещё не раз, даже если вы поженитесь со своим Асланом.
— Даже если? — с нажимом, насмешливо переспросила она. Ответить Белецкий не успел — их позвали снизу.
— Эй, влюблённые! — бесцеремонно заорал Жорка. — Хватит миловаться, ещё успеете. Идёмте чай пить, пока шашлык не поспел!
Белецкий первым выскочил из комнаты и сбежал по лестнице, пытаясь унять всё возрастающее раздражение. И когда же он, наконец, научится контролировать себя и не так бурно реагировать на любое упоминание имени Аслана?.. В конце конов, Кетеван для себя всё уже давным-давно решила. Он не в силах повлиять на её решение.
Впрочем, на свежем воздухе его дурной настрой как рукой сняло. Белецкий уселся рядом с однокурсниками на скамейку и с благодарностью принял из рук Анжелы кружку с крепким травяным чаем.
Вслед за ним неторопливо спустилась и Кетеван. Она остановилась неподалёку с самым независимым видом и получила свою кружку чая от подруги.
— Хорошо-то как! — вдыхая запах готовящегося на углях мяса, произнесла Анжела. — В такую погоду ещё здорово на лыжах кататься. Ох, как же я люблю лыжи…
— Так вперёд, — отозвался Жорка со смешком. — Вон, в сарае три пары лыж валяется, я видел… Выбирай на свой вкус!
— Сейчас всё же не советую, — мягко вмешался Белецкий. — Я и сам люблю на лыжах погонять, но через полчаса уже темнеть начнёт.
Климова, похоже, всерьёз расстроилась из-за этого обстоятельства.
— В этой вашей Москве я даже зимы толком не ощутила, — девушка капризно надула губы. — Что есть она, что нет — не почувствовала… Вот уже и второе марта. Скоро всё таять начнёт…
Между тем Жорка снял с огня шампуры, ухватив их по несколько штук в каждую руку, отчего стало казаться, будто он держит два огромных букета гладиолусов.
— Отворяйте мне двери, холопы! — басом пропел он, подражая оперным певцам. Парни распахнули дверь веранды, и Жорка с шашлыками торжественно вплыл в дом.