Санитар
Шрифт:
Было видно, что об этом всю дорогу от мэрии думал.
– Может быть, совсем из пансионата не выезжать?
– Ты шутишь? – обернулся к начальнику охраны Подбельский.
Но тот не шутил, похоже.
В комнате перед приемкой на диване сидел охранник. Один сидел, а не несколько, как это обычно бывало, и Подбельский вздохнул тяжело.
– Это не годится никуда! – не выдержал и заговорил, от слова к слову все более раздражаясь. – Надо хоть у Мухатова людей попросить!
Дверь в приемную распахнул быстрым нервным движением и вдруг остановился на пороге резко, будто о стену ударился. Начальник охраны из-за его спины выглянул и увидел Ачоева. Тот, притомившись, наверное, в ожидании, со стула резко поднялся, кожаную папочку из руки в руку переложил и сказал, глядя на Подбельского серьезно-внимательно:
– Здравствуйте.
Здравия Подбельскому желал, получается.
Подбельский, растерявшись окончательно, кивнул ему молча в ответ и на начальника охраны оглянулся, а тот шефу ответил преданно-спокойным взглядом, давая понять, что тревожиться не о чем, вот он, начальник охраны, – рядом и какое же может быть в таком случае беспокойство.
– Вы ко мне? – спросил Подбельский.
– Да, – ответил Ачоев.
– Если вы позволите… Мне необходимо пять минут…
– О чем речь, – сказал Ачоев и вновь на стул опустился, будто и не ждал иного к себе отношения.
Подбельский в кабинет прошел, увлекая за собой Виталия Викторовича, и, когда они вдвоем оказались, сказал торопливо:
– Я его приму сейчас, а ты будь рядом. За спиной у него стой, понял? Чтобы он дыхание твое чувствовал.
Перевел дух, потер лоб ладонью ожесточенно:
– И еще – Барсукова сюда вызови. Он тоже пусть будет.
Ни один мускул на лице начальника охраны не дрогнул, но в глазах метнулось что-то, Подбельский это заметил и сказал устало, без раздражения:
– Не надо характер показывать, Виталик. Делай то, что я тебе говорю.
– От вас я могу с Барсуковым связаться?
– Да. И еще ребятам на улице скажи, чтобы глаз с "Мерседеса" не спускали. Ачоевская это машина.
Паша вошел в кабинет через пару минут. Подбельский в кресле за своим столом сидел и голову поднял быстро.
– Сюда подойди.
Показал рукой – слева от стола, как раз получалось так, что Паша между Подбельским и Ачоевым стоять будет.
– Здесь встань. Ко мне гость зайдет сейчас, ты с него глаз не спускай. И если он резко вдруг пошевелится – бей.
Паша на Подбельского взглянул понимающе, но тот не пояснил ничего. И Паша решил переспросить:
– Бить?
– Да. Так, как ты Славика в тот раз на землю уложил. Помнишь?
Паша
– Пригласи Ачоева!
Ачоев вошел и остановился в дверях, словно взгляды присутствующих в кабинете его остановили. Напряжение, почти неприкрытое, чувствовалось.
– Прошу, – сказал Подбельский и рукой на стул показал.
Стул почти посередине кабинета стоял. И выглядел очень одиноко. Ачоев губы поджал, сел на стул, и Виталий Викторович тут же к нему сзади приблизился неслышно.
– Я слышал, у вас были неприятности, – сказал Ачоев.
– Да, – кивнул Подбельский невозмутимо, только жилка на виске запульсировала при этом. – Но мы с проблемами своими справились.
– Надеюсь, ничего особенного?
– Абсолютно, – подтвердил Подбельский.
– Я рад, что все обошлось и вы в добром здравии находитесь.
Ачоев папочку свою на коленях распахнул – Паша при этом напрягся – и сказал деловито, давая понять, что прежде лирика была, а теперь вот они к главному переходят.
– Я в свои планы решил внести изменения кое-какие. – Подбельский голову набок склонил, обозначая любознательность. – Практика сама по себе негодная – пытаться в незнакомой местности без проводника обходиться.
Ачоев наконец нашел нужную бумагу, поднял глаза на Подбельского.
– Почему бы нам вместе не действовать?
– Не понимаю, – признался Подбельский.
– Почему бы сеть автозаправочных станций нам на паях с вами не обустраивать?
– Вы мне предлагаете в долю войти? – уточнил Подбельский и быстро на начальника охраны взглянул.
– Да.
Это было невероятно. Подбельский знал, что такого просто не может быть. И потому не верил.
– И что же вы предлагаете? – спросил, пытаясь выиграть время.
– Двадцать процентов. – Ачоев взмахнул листком бумаги, который в руках держал.
– Мне?
– Вам.
– Вы шутите, – демонстративно оскорбился Подбельский.
Он все еще не понимал ничего.
– Это хороший процент, – сказал Ачоев, глядя собеседнику в глаза.
– Это жуткий процент.
– А какой процент не жуткий?
– Двадцать.
Ачоев взглянул на Подбельского удивленно.
– Вам – двадцать, – пояснил тот.
– А вам, значит, восемьдесят?
– Совершенно верно. – Ачоев засмеялся сухо.
– Так не бывает, – сказал он.
Подбельский и сам знал, что не бывает. Но не смутился нисколько. Предложил:
– Мы вместе должны подумать.
– А я не против. Назовите нормальную цифру.