Санька-умник
Шрифт:
— С питанием как? — начал конкретизировать свои вопросы мужчина.
— Плохо.
Я обрисовал ситуацию. Сказал, что работающий на заводе получает в день от восьмиста грамм до килограмма хлеба, служащие — четыреста-пятьсот грамм, иждивенцы и дети — четыреста грамм. Норма для учащегося в фельдшерско-акушерской школе — те же четыреста.
Чем-то мой ответ мужчине в военном полушубке не понравился. Может, тон ответа? А, чему, радоваться-то? Или — что я со слова «плохо» свой ответ начал?
— Как на заводах
Нашел у кого спросить… Мы же с ребятами не на заводе работали, а учились…
Мои бывшие сокурсники опять помалкивали и мне снова пришлось держать ответ. Сказать я мог немного, так — только то, что слышал.
— Рабочие трудятся по двенадцать часов, часто — дольше. Ночуют прямо в цехах, а хлеба дают мало…
Черт! Черт! Черт! Опять я про этот хлеб!
Как-то само это у меня вырвалось…
Слушающий меня скривился, на сидящего в уголке посмотрел. Тот, как сидел, так и сидит. Пустой стол разглядывает. Думает, наверное, что от этого там что-то появится…
А, что? Я — комсомолец. Как есть говорю, правду-матку режу!
— Выходных — нет, отпуска отменили…
Комментировать эти факты я не стал. И так на меня что-то недобро поглядывает спрашивающий.
— Ну, а эвакуированные?
— Что, эвакуированные? — уточнил я.
— Какие у них настроения?
Что сказать? Какие у них могут быть настроения? Их война с родных мест сорвала, все они потеряли, неизвестно, что с родственниками…
— Эвакуированных много. Говорят, что расселять их уже некуда. Эвакуированные с заводами живут в недостроенных бараках, землянках порой без печей и пола, с протекающими крышами.
Откуда я знаю, как эвакуированные живут? На дежурствах в госпиталях наслушался. Не знаю, как врачи, а медсестры часто жизнь эвакуированных обсуждают. Говорят, что у нас-то ещё ничего, а вот эвакуированные… Иногда даже хвастаются, что у эвакуированных купили или выменяли. Выменивают те, у кого родственники в деревне. На ту же картошку…
— Сам откуда? — это уже мне конкретно был задан вопрос.
— Из деревни, — не стал таиться я.
— А, как в деревне?
— Как, как… Одни бабы, подростки и старики. Работают от зари до зари. Мужики на фронте.
Спрашивающий меня опять скривился. Тут-то что ему не понравилось? Что деревенские мужики на фронт ушли, а вся тяжелая работа на земле на плечи баб и подростков легла? Ну, ещё и на стариков немощных.
— Справляются?
— Справляются… А куда деваться. Вот, только — надолго ли это…
Тут мужик в полушубке вскочил, по избе туда-сюда заходил и начал обвинять меня… в неправильном понимании обстановки в стране!
Если бы только это!!!
Меня же какой-то леший дернул сказать, что я всю правду говорю…
Мамочка родная!!!
Что тут началось!
— Так! Я — прокурор лагеря, и усматриваю в твоих словах неверие в советскую власть
Он ещё начал грозить мне наказанием и даже немедленным арестом…
Договорился… Быстренько меня сейчас в барак определят…
Честно говоря, я испугался. Такого оборота дела я не ожидал.
Местные жители — осторожные. Лишнего слова не скажут, опасаются, а я же — «попаданец»… Этим всё сказано. Понесёт меня иногда по кочкам, взрослый мужик, а забудусь временами…
— Погоди, — вступил в разговор второй пришедший. — Не пугай парня.
Сказавший это, перевел глаза на меня.
— А ты, будь внимательней в выражении своих мыслей и эмоций. Смотри, с кем и как разговариваешь.
Много чего мне ещё было сказано, а я только головой кивал. Понял, что наломал дров…
— Ладно. Живи. Но! На заметочку я тебя взял… — прокурор покачал пальцем в воздухе.
Мужчины застегнули свои полушубки и вышли из избы.
Я сидел на лавке и не знал, что мне теперь делать?
Глава 25
Глава 25 Воробей спасает Саньку
Кадры решают всё…
Самим Иосифом Виссарионовичем это сказано. Словно в бронзе на века отлито.
Главный врач лагеря бросил недовольный взгляд на прокурора.
— Погоди. Не пугай парня.
Медицинского персонала катастрофически не хватает, а тут он может фельдшера лишиться.
Конечно, сейчас это ещё не фельдшер, а только заготовка. Фельдшером он станет после года-двух практики. Здесь, в лагере — даже быстрее.
Выпускник фельдшерско-акушерской школы, это как недостроенный дом. Фундамент — имеется. Стены — возведены. Оконные блоки и двери — установлены. Крыша… В данном вопросе — по-разному может быть. Но! Недоделок ещё вагон и маленькая тележка. Жить в таком доме формально уже можно, но…
Практика, практика и ещё раз практика. Только тогда, по мнению главного врача лагеря, из этих пятерых ребятишек с дипломами фельдшеры получатся.
Сейчас ему несказанно повезло. Выпускников фельдшерско-акушерских школ почти всех на фронт отправляют или в тыловые эвакогоспитали, а тут Кировский облздравотдел в его хозяйство сразу пятерых фельдшеров распределил! Пятерых! Это надо же!
А из-за прокурора он может сейчас одного из фельдшеров лишиться!
Спасать надо парня, срочно спасать…
— А ты, будь внимательней в выражении своих мыслей и эмоций. Смотри, с кем и как разговариваешь.
Парнишка-то побледнел даже… Понял, что дров наломал и сейчас дело для него может совсем плохо кончиться…
Ну, он далеко не один такой…
Сколько подобных сейчас за свой длинный язык в их лагере находится! Десятки и десятки! Может, даже и сотни. Не так и не в том месте, не при тех людях что-то сказал и пошла писать контора…