Сателлит Его Высочества
Шрифт:
Вот она, развилка. Да не простая. В обычном зрении колея уходила вправо, а в магическом её там не было и в помине. На самом деле дорога здесь делала очередной плавный левый поворот, но была скрыта от взора причудливым заклятием того же магического потенциала, что и у медальона графини…
Макс натянул поводья и через плечо негромко сообщил:
— Началось. Дальше вы дороги не увидите, так что следуйте строго вслед за мной — а то как бы там дальше ловушек не оказалось… — и тронул Маргуса, направляя его левее.
Он не ошибся, ловушки-заманушки всё-таки были. То завал из деревьев —
«Во как отгородилась-то, — думал Максим, обходя очередную преграду, — прям линия Маннергейма какая-то. Воевать, что ли, собралась?..»
Скоро дорога вывела друзей на небольшую полянку, и тут Грей в нерешительности остановился: через её центр, выходя и исчезая в чащобе по краям, протянулась этакая «спираль Бруно» — правда, не из колючей проволоки, а из спирально завитого энергетического луча. И самое неприятное — Макс совершенно не мог определить, что же он, этот луч, из себя представляет: ну то, что магический и сторожевой, это понятно, но вот как к нему можно подступиться, было совершенно неясно. Кажется, с такого рода заклинанием его «крёстные» не встречались никогда…
— Чё, касатик, — проскрипело вдруг из лесу, — такая завитушка те не по зубам?..
Грей повернулся на голос и увидел на краю поляны, слева, по эту сторону от спирали, согбенную годами сухонькую старушку, неброско, но опрятно одетую в обычные старушечьи юбки-кофточки и с милым белым платочком на совершенно седой голове — повязанным, правда, на манер пиратской банданы. А Макс мог бы поклясться, что мгновение назад там рос самый обычный куст шиповника… Старушка опиралась на клюку, которая, может быть, когда-то и была ей в рост, но сейчас уже на добрые пол-локтя «переросла» хозяйку.
— Здравствуйте, бабушка, — соскакивая с коня и отвешивая учтивый поклон, ответил Максим, — Да, вы правы — такие плетения мне ещё не встречались. Может, поделитесь секретом?..
Сперва старушка даже опешила, но очень быстро пришла в себя:
— Ха!.. Дерзкий, да? — она чуть отставила ногу и подбоченилась свободной рукой (это выглядело немножко забавно, но Грей по-прежнему сохранял полную невозмутимость), — И где ж это ты такой выискался? А ну-к, быстро говори, из каковских будешь?!
— Да из ваших, бабушка, из ваших… — Максим обезоруживающе улыбнулся.
— Это я и сама вижу, что не из простецких, — не очень-то повелась на это скандальная бабка, — ток, чёй-т разобрать не могу: и чёрное твоё вроде бы стиранное, и белое твоё как бы замарано…
— Ну, так может, серый я — и потому так кажется?
— Хе! Серый он… — бабуля скептически поджала бледные губы и нараспев протянула, — ска-ажите-по-ожалуйста, какая диковинка! Это что ж, маманя с батей в пылу страсти про цвета свои забыли?
— Вот уж нет, — покачал головой Грей и сказал чистую правду, — это скорее «отцы» разноцветные были…
— Отцы-ы-ы??!
— Да я и сам ещё толком не знаю…
— Во как?.. А тада — давай проверим!
Старушка не сделала ничего видимого глазом, стояла и насмешливо щурилась, но две вековые сосны по сторонам от Макса вдруг громко треснули у самых комлей и начали быстро заваливаться прямо на него. Лошади, всхрапывая, дружно попятились, но Максим, по счастью твёрдо стоявший на земле, резко развёл руки в стороны, и с его левой чёрной молнией сорвался креговский «Прах», а с правой — похожий на серебристое облако «Заслон» от Лендера. И если правое дерево просто прекратило падение, то левое тут же рассыпалось в мельчайшую труху. Не обращая больше на него внимания, Грей добавил энергии в серебряную «подушку» и плавно выровнял сосну справа. И когда она, покачивая ветвями, утвердилась на месте, запустил ей в комель простенькое растительное «Сращивание», коим пользовал ещё сломанные фиалки Лючии…
В этот момент, из уже почти осевшей тучи трухи послышался истерический чих вперемежку с надсадным перханием, и в искорках пыльной взвеси проявилась запорошенная фигурка бабули. Грозя в сторону Макса крючковатым пальцем, в перерывах между приступами кашля она запричитала:
— Што ж ты супостат делаишь-та? Ап-чхи! Эта ж ты нарочно так! Кехе-кехе… Ох, ужо я тебе всё припомню! Ладно, оглоед, приходи — поквитаемся!.. Ап-ап-чхи!!!
И …старушка исчезла, как будто её и не было — только среди древесной пыли остались темнеть два чётких маленьких следа. А вместе с тем погас и спиральный луч.
— …Макс, кто это был? — подал неуверенный голос Тони.
— Кто? А это не кто иной, как Неистовая Брунхильда собственной персоной — одна из последних Истинных Ведьм. Душевно прошу любить и жаловать! — отряхиваясь от трухи, со смехом ответил Грей.
— Ну и вредная же она!
— Тихо, Тони, тихо, — взбираясь на коня, предостерёг маг, — это её лес, и здесь у неё каждая ветка — и глаза, и уши…
Дальше никаких препятствий уже не было. Очень скоро лес стал расступаться и открылся вид на обширное кочковатое пространство с торчащими тут и там редкими корявыми деревцами: они вышли к тому, что местные называли недоброй славы Гиблым болотом. Дорога тут свернула вдоль опушки и упёрлась в обнесённый плетнём дворик с несколькими крошечными овощными грядками и стоящей в глубине вросшей в землю бревенчатой избушкой с единственным видимым отсюда окном.
Занавески на окошке были раздёрнуты. Ждут, стало быть.
Макс остановил коня у самой калитки и оглядел двор. Всё просто и бесхитростно: под навесом сбоку — почти пустая поленница, у плетня — невысокий колодезный сруб с крышкой, на другой стороне — рядочек ухоженных грядок. Да ещё у самого порога — невысокое сухое дерево с сучками длиной в локоть и парочкой надетых на них горшков.
«И никаких тебе курьих ножек, — подумал Максим, соскакивая с коня, — разве что — поджала их избушка…».