Сателлит Его Высочества
Шрифт:
Серая равнина качнулась и расположилась горизонтально. Что у нас тут? Ага, зал. Луч. Элька… Что с Элькой?! Подъём!
«Ох, качает-то как… „На мо-ре кач-ка…“. Ха, а ты точно дурак: вот же он, лучик-то… Давай его погладим. О-о-о… хорошо…»
В голове просветлело. Макс отступил от луча и присел возле неподвижно лежащей ведьмы. Жива, только без сознания. Ну, это поправимо. Ухватив её под мышки, он подтащил безвольное тело ближе к источнику энергии и, аккуратно опустив на пол, замкнул его через себя на сиреневый поток. Есть такое дело! — задышала, веки дрогнули.
Максим выпрямился и оглядел зал. Почти пустой. Вон, кстати, тренога валяется. Похоже, теряя сознание, он по инерции продолжил движение и собственным телом вышиб её из-под луча. Элька вовремя рукав отпустила — это ему тогда лишний импульс добавило. А если бы не вышиб… Нет — лучше и не гадать.
Тренога лежала ножками в его сторону, и что там, на её столешнице, отсюда не было видно, но в магическом зрении ясно просматривался уходящий в дальнюю стену широкоугольный конус всё той же злополучной энергии, только гораздо меньшей интенсивности.
Грей осторожно подошел к подставке, и, стараясь не попасть в зону действия закреплённого на ней артефакта, заглянул за край столешницы. Там, зажатый кольцом в пазу одной из досок, торчал перстень с чёрным камнем: вблизи стало понятно, что это и не оникс, и не турмалин — вообще непонятно что. Максим, аккуратно ухватившись пальцами за ободок крепления камня, попытался вышатать перстень из узкой щели. Тот никак не хотел поддаваться, но, когда Грей невольно усилил нажим, на перстне вдруг со щелчком провернулся ободок. И… тот «погас». И лёг на ладонь совершенно безобидным украшением: квадратный чёрный камень изумрудной огранки, закреплённый на выступающей за него краями площадке, а под ней — сплошь покрытое незнакомыми рунами широкое кольцо…
— Макс… — послышалось за спиной.
Он обернулся:
— Оклемалась? Вот и ладушки. Вставай, уже всё в порядке.
Та довольно легко поднялась на ноги:
— Макс… а кто это там лежит? — и ткнула пальцем в дальний, плохо освещённый угол.
Этот «кто» оказался скелетом, вернее, лежащим на боку мумифицированным трупом в проржавевших латах, без шлема и латных перчаток. Насколько позволял доспех, тело приняло позу эмбриона: ноги подтянуты к животу, а обе руки стискивали прижатую подбородком к груди голову.
— Наверное, это и есть недоброй памяти барон Мерц… Как там в летописи? «…Ушел походкою неровной, влача иззубренный спадон, в подвалы мрачного донжона…». Вон, кстати, под стеной его эспадон и валяется — действительно, весь в зазубринах. Видать, он, когда понял, что уже не выкрутится, решился на крайнюю меру — знал ведь, что живым ему отсюда не выбраться — и, запершись в подвале, активировал вот это колечко… — Макс с ладони показал свою добычу Эльке, — Воткнул его прямиком в поток чистой энергии — и потом ещё целое столетие все шарахались от этого места. Хотя ему самому тоже нелегко умиралось — видишь, как скорчился…
— А что там за надпись на кольце?
— Без понятия, — он пожал плечами, —
— Ясно. А откуда здесь поток энергии?
— Да сам бы хотел узнать. Кстати, ты его видишь?
— Нет. А должна?
— Н-да, дела… Интересно, чему же тебя Хильда учила? Крестиком, что ли, вышивать?
Элька надулась:
— Многому учила, а крестиком я и до неё умела!
— Ну, а как в таком случае у вас, у кондовых ведьм, называется манипуляция, когда смотришь не простым зрением, а магическим, ну — когда плетения видны?
— Да так и называется — смотреть. Суть смотреть.
— А ты, когда шла, как смотрела?
Ведьма взорвалась:
— Да я, когда мы в подвал сломя голову неслись, кроме твоей спины вообще ничего не видела! А потом — раз — и свет погас! Какая ещё к бесу — суть?
— Тихо-тихо-тихо… — примирительно поднял ладонь Максим, — понял, виноват, исправлюсь. Вот прямо сейчас и исправлюсь. А ну-ка, — он взял её под локоток и развернул к центру зала, — во-он там — суть поищи…
— Ух ты… Красотища какая… — восхищённо пролепетала Элька и как сомнамбула двинулась в сторону луча.
— Ты только того… не балуйся с ним, я тебя и так оттуда под самую завязку накачал…
Девушка резко обернулась:
— Когда это?
— А когда ты без сознания лежала.
— Я… лежала… а ты — чего ты делал?..
Максима неожиданно задели эти подозрения, и он скептически прищурился:
— А я пользовался твоей беззащитностью. Самым циничным образом.
— Ты… ты… — ведьма начала лихорадочно проверять состояние своего костюма.
— Эль, ну ты чего, — понял, что перегнул палку Максим, — пошутил я. И вообще — солдат ребёнка не обидит…
— Что-о? Я — ребёнок?! Да я уже… Да ты… Да…
Макс увидел, как из уголков её глаз выкатились две огромные слезищи, и, набирая скорость, заскользили по щекам. Как заворожённый он проследил за их полётом, пока они не разбились о пол, и снова поднял взгляд на Эльку. Видеть этот подрагивающий подбородок, и то, как набухают две новые слезы, было выше его сил. Сделав шаг и взяв её за плечи, он заглянул в чёрные провалы Элькиных глаз и как можно мягче сказал:
— Эль, ты чудесная девушка. А я неудачно пошутил. Прости, а?
— Ты… ты правда не считаешь меня ребёнком?
— Элли… Да так шутят у меня дома, по поводу и без… И только слепой не увидит, что ты не ребёнок. А я — тем более. Ну, что — мир?
— Мир… — шмыгнула носом девушка. — Ладно. Тогда я пойду на луч посмотрю, ага?..
— Давай. А я попробую разобраться, откуда он такой взялся.
Наряду с магнетическим, в этом куске вселенной существовало и геомагическое поле планеты, окутывающее её всю густой сетью потоков чистой энергии. Эти течения были достаточно широки и обладали сравнительно невысокой плотностью, будучи похожи скорее на ветер, но уж никак не на упругую струю из пожарного брандспойта. А то, что видел сейчас перед собой Макс, больше походило как раз на последнее, что автоматически относило такую вариацию поля к разряду аномальных.