Сайлент

Сайлент.

... поймали котёнка. Котёнок был худой и грязный, явно «помоечный», каких на свалках и помойках городка живёт немало.

Дети схватили его, отчаянно пищащего, и побежали на кладбище. Там у них были припрятаны лук и стрелы. Ребят было трое – от девяти до тринадцати лет, они стреляли из самодельного оружия в полуразрушенные памятники и кресты на старом, заброшенном кладбище, скоро это им наскучило, и

Самому маленькому из них было немного жаль котёнка, но его мнения никто не спрашивал: старший мальчик вырвал котёнка из его рук и растопырил лапы на кресте. Ножки котёнка не хотели раздвигаться в стороны, как у человека, котёнку стало больно, и он отчаянно закричал.

– Привязывай! – сердито приказал мальчик товарищу, и тот, вынув из кармана моток бечёвки, стал торопливо привязывать лапки котёнка к перекладинам креста.

Скоро распятый котёнок повис на старом, трухлявом кресте.

– Тут что-то написано! – пригляделся средний мальчик к фанерной дощечке:

Старший посмотрел, фыркнул:

– Какой-то дед похоронен! Кладбище давно заброшено, деду уже лет сто было, когда умер! Пошли!

Ребята отошли метров за десять, старший мальчик наложил стрелу на лук, тщательно прицелился и выстрелил. Промахнулся.

– На, держи! – подал он оружие младшему. Мальчику не хотелось расстреливать котёнка, он растянул, лук, и, не глядя, отпустил тетиву. Острая стрела вонзилась зверьку в живот. Затихший было, котёнок взвыл, и заплакал от боли. Но своим плачем только вдохновили детей на подвиги, и они стали азартно пускать стрелы в беззащитную живую мишень.

– Ой! – вдруг воскликнул маленький мальчик.

– Ты что? – обернулся к нему старший.

– Крест качнулся! – испуганно ответил малыш.

– Подумаешь! Ему сто лет, прогнил давно! – и пустил следующую стрелу. Крест покачнулся и упал, над могилой взвилось облачко пыли.

– Мама! – взвизгнул мальчик, и опрометью кинулся к дороге. Остальные бросились за ним, подальше от ставшего страшным места.

Котёнок последний раз мяукнул и умер, над его тельцем сгустилось облачко пыли.

...стянул полиэтиленовый мешок с головы мальчика.

– Что, готов? – спросил его напарник, державший за руки двух вырывающихся мальчишек лет десяти-одиннадцати.

– Сейчас, проверю, - милиционер приложил пальцы к тонкой грязной шейке мальчишки.

– Жив! – удивился он. – Вызывай «скорую», Стас. А вы что? – обратился милиционер к мальчишкам, - Почему не уследили за товарищем.

– Да он нам не товарищ, - ответил один из мальчишек, - он приблудный, дурачок немой...

– Зачем тогда дали ему клей нюхать?

– Смешно же! – заулыбался мальчишка. – Он, как нанюхается, такой цирк устраивал!

– А сегодня, что?

– Так вы нас схватили, не успели мешок сдёрнуть...

Подъехала «скорая».

– Где ребёнок? – поинтересовалась приехавшая медсестра.

– Вот, - показал на лежащего на полу мальчишку в грязном вонючем тряпье милиционер.

– Это? – брезгливо поморщилась сестра. – Сразу бы вызывали труповозку. Всё равно не жилец. Фу! Обоссался, обосрался! Как я его повезу? У меня чистая машина?! Мне, между прочим, за детьми ещё ехать, за нормальными!

– Не возникай! – прикрикнул милиционер, - Этот тоже ребёнок! Не его вина, что его выбросили на помойку, как ненужную вещь! Стас, неси мешок!

Напарник сбегал в милицейский «УАЗик», принёс чёрный мешок, в какой обычно упаковывают покойников, развернул, рядом с плохо пахнувшим мальчиком.

– Ну, вы вообще!.. – покачала головой медсестра. – Возьмите перчатки, - протянула она милиционерам резиновые перчатки. Но милиционеры заставили грузить мальчика задержанных ребят.

– Вы тоже с ним поедете! – заявил старший наряда.

– В больницу? – удивились и обрадовались мальчишки. Ноябрьские холода уже давали о себе знать, драная одежда плохо грела, а в больнице кормят, тепло, чистая постель...

– Куда вы их повезёте? – спросил милиционер медсестру.

– Куда-куда! В «психушку»! Они же конченые наркоманы! Смотри, все обдолбанные! Сопроводите?

– Хорошо! – согласился старший наряда, - Сдам, по описи...

...дверь распахнулась от пинка, и в палату зашли хохочущие мальчишки-подростки.

– Привет, придурки! – закричал один из них, и я стремительно слетел с кровати и забился под неё, в угол. Мой сосед, тоже заполз следом. Был он грузен, хоть и такой же мальчишка, как и я, но слабый на голову, только мычал, разговаривать не умел. Впрочем, я тоже не научился говорить.

– Куда?! – ребята схватили меня за ногу и вытащили из-под кровати:

– Ну-ка, лижи ногу! – мальчишка скинул тапочек и сунул мне к лицу грязную ступню. Я отвернулся.

– Ах, ты!.. – меня начали избивать ногами, стараясь попасть по лицу. Я вздрагивал, но молчал.

– Лижи! – приказали снова мне. С трудом открыв заплывшие от побоев глаза, и утерев кровь из разбитого носа, я лизнул ступню.

– Вылизывай, давай, чище, а то заставлю отсосать! – злобно смеялся мой мучитель. Я даже не мог спросить, за что он издевается надо мной, потому что не мог говорить, только жалобно мычал.

– Молодец, хороший мальчик! Теперь другую...

Когда меня отпустили, я забился в дальний угол, где лежал мой сосед по палате, кажется, его называли Гришкой. Гришка схватился за ножку кровати, и я увидел, как ножка смялась в его пальцах.