Саженец
Шрифт:
[3] Лукеса — это версия названия реки Лучоса. До первой палатализации все «ч» были «к». А в самых архаичных фиксациях река именуется Лучеса, а не Лучоса. Что вполне коррелируется с литовским laukesa и латышским laucesa.
Часть 3
Глава 9
168, листопад (ноябрь), 8
—
— На дорогах полно разбойников, но меня не трогали. Полсотни преторианцев выглядели достаточно убедительно.
— Обходили стороной?
— Старались на глаза не попадаться и бросали кого-то грабить, если мы оказывались просто где-то поблизости. Через что удалось спасти более сотни человек.
— Мерзавцы… — процедил Император. — Они же разбежались и старательно избегают сражений. Я посылаю отряда, но они неизменно опаздывают.
— Варвары, — пожал плечами квестор. — Такова их природа.
— До меня дошли слухи, что ты все же решился навестить того варвара, который нас интересовал. Это так?
— Все верно. Сначала я не хотел, но встретившись с его отцом, что на службе Риме и поговорив с торговцем, ходившим в их края, я не смог устоять.
— Я тебя не узнаю. Ты по доброй воле отправился в самое сердце северных варварских лесов?
— Да. Минуя бескрайние сарматские поля. Тоже удивительные места, где ты стоишь на берегу реки и не видишь ни деревца или холмика до самого горизонта. А солнце так жарит, что вся трава на корню высохла так, словно ее на сено высушили.
— Страшное место.
— Страшное, — согласился квестор. — Зимой там еще хуже, как мне сказали. Снег, что в Альпах, и жуткие ветра, пронизывающие до костей. Но сарматы как-то там живут. И вполне довольны жизнью.
— Ты же, как я понимаю, направился дальше — в леса.
— Так точно. В дикие, дремучие и непроходимые леса. Только по рекам там путешествовать и можно относительно безопасно. По весне этого года сарматы попробовали… хм… навести порядок там. Что закончилось полным поражением и разгромом экспедиции.
— Это точно?
— Я проверил все настолько, насколько это только возможно. Действуя отрядом чуть более полусотни пеших воинов, новичков совсем, Беромир сумел разгромить сначала порядка четырехсот сарматов, а потом где-то три сотни кельтов. Почти не понеся при этом потерь. Мой человек видел погребение павших — это овраг, заваленный костями, а в стороне несколько могил защитников.
— И как это возможно?
— Беромира любит фортуна…
И дальше они углубились в то, как что он видел, что слышал, как он с этим варваром общался. Буквально обо всем. В мельчайших подробностях. Пока, наконец, не дошел до денег и торговых операций:
— Он предлагает нам вести электрон и зеркала в Индию.
—
— Да, — кивнул квестор. — Чтобы не вывозить, а ввозить золото с серебром. И лучше бы не увлекаться с шелком и пряностями, а наполнять казну и улучшать торговый оборот внутри Империи. Он полагает, что электрона у них нет, а значит, он среди их богатых людей будет высоко цениться. Ведь в цене всегда редкость и недоступность. Зеркал же хороших, по его словам, нет нигде. И любая жена или дочь богатого человека ему всю голову прогрызет, если он ей его не купит.
— Это… хм… это занятно. А для чего это ему?
— Он говорит, что благостная торговля в Риме — основа его благополучия. Если у нас все пойдет прахом, то и ему станет некуда свои ценные товары продавать.
— Разумно. Особенно для варвара. А что еще он нам полезного посоветовал?
— Кроме того, чтобы умерили зазнайство? — улыбнулся квестор.
— Кроме этого, — скривился Марк Аврелий, которого эта оценка немало раздражала.
— Беромир предложил использовать заменители денег для крупной торговли.
— Заменители? Это как?
И квестор следующие полчаса рассказывал краткую теорию, выданную ему Беромиром про товарные, обеспеченные, кредитные и фиатные деньги. А также зависимость денежной массы от товарного производства и рынка услуг.
Краткую, потому что парень и сам знал ее не шибко широко и глубоко.
Но знал.
Просто какое-то время перед сном слушал разные лекции по экономике. Там — в прошлой жизни. Из-за чего и усвоил в усеченном и сжатом виде ключевые вещи. Причем, что примечательно, не в формате либеральной финансовой теории, а в нормальной форме, вполне годящейся для практического использования вне механизмов биржевых спекуляций и разных махинаций с бюджетом.
Квестору, разумеется, Беромир рассказал не все даже из той ужатой версии. А просто обрисовал панораму. Но и этого хватило, чтобы заинтересовать и его, и Марка Аврелия…
— Это очень странный человек, — выслушав, резюмировал Император.
— Очень, — согласился с ним квестор и протянул кожаную папку на завязках, добавив: — И интересный.
— Что там?
— Книга, написанная им. Я ее перевел под его руководством. Стараясь быть как можно более точным. Он мне пояснял почти что каждую строчку.
— Книга? — удивился Марк Аврелий, не привыкший к форме кодексов. Обычно все сочинения, что он читал, носили форму свитков. Поэтому он подошел к столу. Развязал завязки. И с интересом осмотрел пачку сшитых тетрадей из сложенных пополам листов бумаги, к которой, впрочем, он тоже не привык. — Как необычно сделано. И о чем она?
— Так сразу и не скажешь… — пожал плечами квестор. — О творении, наверное. О том, как произошло сотворение мира. О том, какой он. И как все закончится.
Марк Аврелий скривился, явно не желая читать весь этот вздор. Поэтому квестор спешно добавил: