Сбежавшая невеста

Карр Робин

— Я спала с ними гораздо реже, чем ты думаешь. В основном я их сопровождала. Ты бы удивился, узнав, как это важно для некоторых мужчин.

— Тогда какого черта ты флиртуешь со мной? Я в эту компанию не вписываюсь! И никогда не смогу подарить ничего дороже, чем подержанный велосипед!

Дженифер пыталась разговаривать мягким, успокаивающим тоном, чувствуя, что в словах Алекса скрывается какая‑то ревнивая боль. За окном все чаще вспыхивали молнии и раздавались раскаты грома. Если бы не их словесный поединок, она

побежала бы к окну посмотреть на дождь.

— Послушай, после такого детства, которое было у меня, очень легко соблазниться материальным благополучием. И я не жаловалась на свою жизнь — к роскоши легко привыкаешь. И только после этого случая с Ником, когда мне пришлось бежать в Боулдер‑Сити, я поняла, что у меня совсем нет друзей. И мне многое пришлось переосмыслить. Жаль, что ты не понимаешь, как много значит для меня этот велосипед. Гораздо больше, чем бриллиантовое кольцо. У меня были мужчины, которые могли не моргнув глазом купить самолет, но никто из них для меня никогда ничем не пожертвовал.

— Они просто сделали тебя богатой.

— Да, мне удалось отложить немного. Но, Алекс…

— Ты хочешь сказать, что собираешься исправиться? И теперь будешь вести честную игру?

— Вести честную игру? Алекс, я не сделала ничего плохого. Я никогда никому не лгала, я никогда не брала того, что не дарилось мне по доброй воле. Я никогда никого не надувала. Так что мне не в чем изменяться. Все, что мне нужно, — это жить моей собственной жизнью. Мне нравится такая жизнь — она настоящая. Я сейчас гораздо счастливее, чем раньше.

— Это ты сейчас так говоришь. Через год, когда тебе надоест подсчитывать пенни, когда тебе нечем будет заплатить за машину или еще за что‑нибудь, ты будешь знать, что надо делать, правда? Ты найдешь себе нового богатенького старичка с набитыми карманами и…

— Все! — заорала она. — Разговор окончен!

— Я думал, мы только начали!

— Нет! Убирайся, или я позову полицию! Теперь, когда всем известно, где я живу, я не побоюсь это сделать!

— Кого ты позовешь? — спросил он, наклонившись и приблизив свое лицо к ее лицу.

Она какое‑то мгновение смотрела на него, а затем двинулась к телефону, стоявшему на кухонном столе.

— Не беспокойся, — заявил Алекс. — Я уже здесь.

Когда он ушел, Дженифер показалось, что из нее выкачали всю энергию. Она вопросительно посмотрела на Алису, которая лежала на полу, и, как показалось Дженифер, закрывала лапами уши.

— Не переживай, — сказала она собаке.

День был длинным, и она чувствовала себя измученной. А она, глупая, так надеялась, что придет домой к Алексу, упадет в его объятия, и он ее успокоит. Вместо этого случилось нечто ужасное. Но в глубине души Дженифер понимала, что он не сможет смириться с той жизнью, которой она жила раньше. Она думала, что готова к этому, но, очевидно, переоценила свои силы, поскольку его гнев ударил ее словно обухом по голове.

Наверное, в ее жизни было что‑то грязное, поскольку

она не любила этих мужчин. Они тоже ее не любили, но дело было не в этом. Она была не чиста, потому что ею руководили совсем не чистые намерения. Она стремилась жить так, чтобы ее никто не обижал, и держать голову над водой.

Однако сейчас ее намерения были чисты. Дженифер хотела помогать Хедде, насколько это было в ее силах, хотела работать с Базом и относить еду нуждающимся, хотела дружить с Луизой и Розой и любить Алекса.

Она хотела.

Дженифер заплакала. Удивительная вещь — она столько лет умела сдерживать слезы, а теперь она начинала плакать по всякому пустяку.

Но это был не просто плач. Она рыдала.

— О боже, Алиса, — причитала девушка. Я думала, если я расскажу правду, то… Я влюбилась в него, а он оказался таким дураком… Не надо было с ним так разговаривать… Я рассказала ему все, потому что хотела… Когда любишь кого‑нибудь, то должен…

Сквозь рев ветра стало слышно, как капли дождя забарабанили по окну. Дженифер встала, высморкала нос и взглянула в окно. Перед ним, словно сумасшедший, под проливным дождем большими шагами туда и обратно ходил Алекс. Голова его была опущена.

* * *

Алекс не мог понять, зачем он ей все это наговорил. Может быть, его разозлили слова Доббса, а может, где‑то в глубине души он понимал, что боится заводить отношения с женщиной, способной на близость с мужчиной, которого она не любит, только потому, что он делает ей дорогие подарки.

Начался дождь, а он все думал и думал. «Теперь, когда ты сказал все то, чего ни в коем случае нельзя было говорить, ты полностью лишил себя надежды продолжать отношения с ней. Теперь дождь лупит по твоей глупой башке. Хоть бы в тебя попала молния и избавила от всех проблем.

А теперь, — сказал он сам себе, — ты хочешь продолжить свой роман. Отлично, глупый осел».

«Я всегда хотел продолжить этот роман, и я чуть с ума не сошел, когда услышал, что она была… Я знал, что у нее была другая жизнь, — но я не знал, что такая».

«Она не шлюха. Это Доббс назвал ее так. Ты слышал, как она сказала — у нее были отношения с этими стариками, и какое‑то время они ее устраивали. Она, должно быть, была поначалу сильно напугана и одинока. Что еще ей оставалось делать?

Ты слишком глуп, чтобы жить. В тот самый момент, когда она была в твоих руках, ты потерял ее навеки. Она никогда не простит тебе, как ты с ней разговаривал».

Как будто желая доказать себе, что не прав, он взбежал на ступеньки крыльца. Загремел гром, и Алекс заколотил в дверь. Дженифер открыла ее, держа у носа платок, с мокрыми от слез глазами. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть рев ветра и раскаты грома:

— Я — идиот! Я люблю тебя!

Дженифер какое‑то мгновение смотрела на него. Алекс почувствовал, как с густых каштановых волос ему на шею упала капля дождя. Она раскрыла дверь пошире и сказала: