Сборник "Чистая фэнтези"
Шрифт:
Люди с надеждой смотрели на столичного гостя. Магистра Высокой Науки, мага высшей квалификации. Люди ждали его слова. Вердикта. Приговора. Черты под сотней проклятых лет.
А маг медлил.
Выходя из транса, он успел прощупать складки Вышних Эмпиреев над поселком. А кое-какие замеры сделал еще утром, на подъезде к Ясным Заусенцам. Результаты наблюдений лишь подтвердили то, в чем малефик не сомневался с самого начала.
Но озвучивать выводы он не спешил.
– Так что, мастер?
– Изучил, – кивнул Андреа Мускулюс.
– И… как? Выветрилось?
– Сгинуло?
– Выдохлось?
Малефик самую малость – чтоб не сглазить кого ненароком! – приоткрыл третий глаз: «вороний баньши». Когда он хмуро обвел собравшихся взглядом, люди попятились. Строгалей мороз продрал по коже. Но ретироваться никто и не подумал.
Все жаждали узнать ответ.
– Вы б язычки-то попридержали, любезные! Выдохлось? Сгинуло? Проклятие великого – нет, величайшего! – Нихона Седовласца? Губителя Жженого Покляпца?! Изобретателя скреп-горгулий?! Вы меня изумляете…
Строгали опустили взоры.
– Он вашим предкам что сказал? «Пусть тяготеет до скончания веков!» А Нихоново слово – тверже камня. Уж я-то знаю! У меня и диплом, и диссертат…
– Эх! – зашептались в народе. – Вона!
– Слыхала, Малася?
– Ага. Как сказал, значит, так и будет.
– До скончания? Это сколько: до скончания?..
– Ну, ежели диплом, тогда сливайте воду…
Тяжкий вздох вырвался из уст яснозаусенцев. Словно осень закончилась, не начавшись, и порыв стылого ветра пронесся над двором. Брешка Хробачиха охнула, в испуге зажав рот ладонью.
– Да за что ж нам такое наказанье?!
– Прадеды провинились, а мы – страдай?
– Где ж справедливость?
– Уж сто лет в обед…
Староста бочком подобрался ближе к малефику.
– А убрать его как-нибудь нельзя? – вкрадчиво поинтересовался он. – Снять, расточить, в меду сварить? Вы ж сами сказывали – по этой, мол, части. А мы б, ясен заусенец, в долгу не остались. Вы не сумлевайтесь, отблагодарим!
Говорил Юрась тихо. Но строгали вдруг примолкли, и Ложечника услышал каждый.
– Снять Нихоново проклятие? Да вы смеетесь, сударь?! Не родился еще тот маг, кто бы слово Нихона вспять обратил! Даже за взятку! Постыдитесь!
Маланка Невдалая жалостливо хлюпнула носом.
– И что, никакой управы на заразу не найти?
– Никакой! – развеял Андреа робкий призрак надежды.
– Как же нам жить теперь?
– Ить житья-то и нетути!
– Хоть в гроб ложись!
– Что, сильно докучает? – малефик закрыл третий глаз и, прищурясь, оглядел собравшихся заново, по-человечески. – Прямо-таки жизни нет?
– Ох, докучает!
– Как Гурьин день
– И… это…
– Оно самое…
– Мы вообще-то привыкли… – отважился выдавить Яшик-сукоруб.
– Дык за цельный век к чему не привыкнешь?
– Оно бы вроде и ничего…
– Только люди смеются! – решилась Брешка.
– Верно! Насмешничают!
– Потеху строят!
– Особенно на ярманках…
– Пальцами тыкают – во, гляди, проклятуны идут!
– И давай ржать…
– Ни на ком больше проклятия нет: ни на Малых Валуях, ни на Больших…
– …ни на Крыженицах…
– …ни на Ухватке…
– …а на нас есть!
– В общем, чистый срам выходит, – подвел итог староста.
– Срам?
Мускулюс возвысил голос, да так, что все втянули головы в плечи.
– Вы этим «срамом» гордиться должны! Вы ж уникумы! Редкость! Гордость королевства! Никого Нихон не проклинал, одних вас!
– Вот они и гогочут…
– Гуси тоже гогочут! – отрезал малефик. – Ничего, скоро перестанут.
Он жестом велел яснозаусенцам молчать. Постарался придать своей осанке торжественность, а голосу – значительность. При комплекции и глотке Мускулюса это оказалось проще простого.
– Как действительный член лейб-малефициума, объявляю вам: отныне поселок Ясные Заусенцы вкупе с проклятием, тяготеющим над ним, переходит под охрану Коллегиума Волхвования. Как уникальный памятник Высокой Науки: единственноесуществующее и до сих пор действующее проклятие Нихона Седовласца.
Сельчане онемели от потрясения.
– Ишь ты! – первым опомнился староста. – Ну, это другое дело… Храни вас Вечный Странник за заботу, мастер! Выходит, мы теперь по магической части? Ну, уважили! Вы только скажите: что ж нам – и впрямь до скончания веков? Под проклятием?
– Высокая Наука требует жертв! Терпите, и воздастся! Зато смеяться над вами точно перестанут. Наоборот: завидовать начнут.
– Живем, земляки! – Яшик-сукоруб, до которого наконец дошло, запустил шапкой в небо. – Крыженцы, гады, иззавидуются! Ухватинцы желчью изойдут! Кто тут еще под охраной? Кто проклятый? А никто! Только мы!
Мускулюс поймал шапку сукоруба и ударил ею оземь.
– На въезде в поселок мемориальную доску установим! Чтоб знали! Вернусь в столицу – сразу подам прошение…
Провожали малефика всем поселком.
– Мы тут вот чего надумали, мастер, – при расставании Юрась Ложечник деликатно придержал столичного гостя за локоток. – Может, надо бы памятник ему? Нихону? На холме и поставим: огонь, бузина и он! Наш, значит, славный поселок клянет! Отовсюду видно будет. Чтоб помнили, как оно…