Сборник рассказов и повестей.
Шрифт:
– Ну, четверо, - сказал я.
– С лошадьми…
И осекся. Я понял, куда он клонит.
– То же самое я делаю и послезавтра, и послепослезавтра!
– Глаза его сверкали, голос гремел.
– Семь тысяч дней подряд я перебрасываюсь туда вместе с лошадью и провожу там весь день до вечера. Я трачу на это без малого двадцать лет, но зато во вторник 31 мая 1223 года в окрестностях реки Калки возникает войско из семи тысяч всадников! И оно заходит татарам в тыл!…
Весь в металле, словно памятник самому себе, он стоял посреди
"Брать!
– тяжко ударила мысль.
– Брать немедленно!…"
Но тут он дернул за свисающий с потолка шнурок, на который я как-то не обратил внимания, и со свистом развернувшаяся сеть из витого капрона во мгновение ока спеленала меня по рукам и ногам.
– Почему бы тебе не предъявить свое удостоверение?
– мягко осведомился он.
– Ты ведь из Группы Охраны Истории, не так ли?
"Спокойствие!
– скомандовал я себе.
– Главное, не делать резких движений!… Это витой капрон!"
– Ты, видимо, хочешь сказать, - вкрадчиво продолжал он, - что мои семь тысяч будут слишком уж уязвимы? Что достаточно устранить меня сегодняшнего - и не будет уже ни меня завтрашнего, ни меня послезавтрашнего… Достаточно, короче, прервать цепочку - и все мое войско испарится на глазах у татар. Так?
– Да, - хрипло сказал я.
– Именно так…
– Так вот, во время дела, - ликующе известил он, - я сегодняшний буду находиться в самом безопасном месте. Как и я завтрашний, как и я послезавтрашний… А вот последние будут первыми. То есть пойдут в первых рядах…
– Между прочим, дом окружен, - угрюмо соврал я.
Он тонко улыбнулся в ответ.
– И окрестности Калки тоже?
Мне нечего было на это сказать.
На моих глазах он препоясался мечом и взял копье. Затем выпрямился и с княжеским высокомерием вздернул русую недавно отпущенную бородку. Я понял, что сейчас он изречет что-нибудь на прощанье. Что-нибудь историческое.
– Татарское иго, - изрек он, - позорная страница русской истории. Я вырву эту страницу.
Причем ударение сделал, авантюрист, не на слове "вырву", а на слове "я". Потом запустил руку под седло и, на что-то там нажав, исчез. Вместе с лошадью.
– Семь тысяч?
– Руки шефа взметнулись над столом - то ли он хотел воздеть их к потолку, то ли схватиться за голову.
– Семь тысяч… А ты сказал ему, что у него прабабка - татарка?
– Н-нет… - ответил я.
– А что? В самом деле?
– Откуда я знаю?
– огрызнулся шеф.
– Надо было сказать!…
Его заместитель по XIII веку давно уже бегал из угла в угол. Возле стенда "Сохраним наше прошлое!" резко обернулся.
– Почему ты не хочешь оставить засаду на его квартире?
– Потому что он туда больше носа не покажет, - ворчливо отозвался шеф.
– Будь уверен, ночлег он себе подготовил на все семь тысяч дней. Как и стойло для лошади. А вот где его теперь
– Как?
– В том-то и дело - как?…
Шеф поставил локти на стол и уронил тяжелую голову в растопыренные пальцы.
– Семь тысяч, семь тысяч… - забормотал он.
– Ведь это же надо что придумал, босяк!…
– Но, может быть, нам… - осторожно начал заместитель, - в порядке исключения… разрешат…
– Снять блокаду?
– Шеф безнадежно усмехнулся. Я тоже.
Дело в том, что прошлое по решению мирового сообщества блокировано с текущего момента и по пятнадцатый век включительно - на большее пока мощностей не хватает… А ловко было бы: вырубить на минутку генераторы, потом - шасть в позавчера - и в наручники авантюриста…
– А у тебя какие-нибудь соображения есть?
– Вопрос был обращен ко мне.
– Есть, - сказал я и встал.
Это произвело сильное впечатление. Шеф и его заместитель по XIII веку ошарашенно переглянулись.
– Ну-ка, ну-ка, изложи…
Я изложил.
Вообще-то я редко когда высказываю начальству свои мысли, но если уж выскажу… Молчание длилось минуты три. Заместитель опомнился первым.
– А, собственно, почему бы и нет?
– с опаской поглядывая на шефа, промолвил он, и сердце мое радостно встрепенулось.
Шеф затряс головой.
– Ты что, хочешь, чтобы я отпустил его в тринадцатый век о_д_н_о_г_о_?
– Да почему же одного?
– поспешил вмешаться я, очень боясь, что предложение мое сейчас зарубят.
– Меня же тоже будет семь тысяч!
Шеф вздрогнул.
– Ты вот что, сынок… - сказал он, почему-то пряча глаза.
– Ты пойди погуляй пока, а мы тут посоветуемся… Только далеко не уходи…
Я вышел в коридор и, умышленно прикрыв дверь не до конца, встал рядом. Профессиональная привычка. Кроме того, там, в кабинете, решалась моя судьба: расквитаюсь я с моим подопечным за сетку из витого капрона или же дело передадут другому? Запросто могли передать. Что ни говори, а были у меня промахи в работе, случались…
Я прислушался. Начальство вело ожесточенный спор, погасив голоса до минимума. В коридор выпархивали лишь случайные обрывки фраз.
ШЕФ:…не представляешь… дубина… таких дел натворит, что… (Это он, надо полагать, о моем подопечном.)
ЗАМЕСТИТЕЛЬ:…клин клином… ручаюсь, не уступит… (А это уже, кажется, обо мне.)
ШЕФ:…семь тысяч! Тут одного-то его не знаешь, куда… хотя бы руководителя ему… (Вот-вот! Это как раз то, чего я боялся!)
ЗАМЕСТИТЕЛЬ:…ну кто еще, кроме… семь тысяч - почти двадцать лет… а там и на пенсию…
Последнего обрывка насчет пенсии я, честно говоря, не понял. При чем тут пенсия?… Вскоре меня пригласили в кабинет.